Лев Пучков - Дикая степь

Шел бандит по улице, шел издалека — в розыске он был, с Севера свалил. Потихоньку поспешал, под плащом обрез держал. А на людном перекрестке двухментов он увидал. Сильно сгорбился, заохал, в подворотне тормознул. Типа — дедом притворился, что больной совсем и, типа, ласты чуть не завернул. Переждать хотел ментов, соскочить чтоб без понтов! На свою беду студентик, сердобольный и активный, проходил. Видит — вроде деду плохо, подскочил к нему, дебил. Ухватил под локоток, потянул к себе чуток…

А дальше — сплошная проза.

Дед ему — отвали, помощь не нужна.

А студент — активный. Все люди — братья, помогать надо друг другу.

Дед опять: отвали по-доброму, блин!!!

Студент настаивает — помогу, и все тут! Не был он в армии, это там учат, что дурная инициатива — наказуема. Вцепился в деда, поволок.

Дед телодвижения студента истолковал превратно и мгновенно открыл пальбу.

Народу вокруг было — немерено. Результат первых пятнадцати секунд недоразумения: двое “двухсотых”, пятеро “трехсотых”. Но это только первичный результат…

Мимо проезжал пожилой дядя на панелевозе, испужался зело стрельбы и крови, хватил его сердечный приступ — за рулем. Представляете? Скорость на перекрестке не бог весть, километров двадцать пять — тридцать, но — панелевоз же! Груженый. А тут красный врубили!

Три спереди стоявших легковухи — всмятку, газетный киоск — долой и — на тротуар. На тротуаре — толпа зевак. Еще пятеро “двухсотых”, шестнадцать “трехсотых”.

Те менты, что шли себе спокойно по перекрестку, на стрельбу таки отреагировали, метнулись туда — а деда и след простыл: соскочил, пользуясь паникой.

Вот такой плачевный результат.

А самое обидное: как потом выяснилось, на той хате, куда жулик направлялся, часа за три до происшествия организовали засаду. Оперы как раз срисовали адресок и решили — отработать. Тихое, безлюдное местечко, засадники — свежие еще, жулик в точке уверен, в побеге третью неделю, вымотан донельзя, еле держится… Наверняка слепили бы без особого труда. Если бы случайно не подвернулся настырный студент…

Тимофей Христофорович к феномену случая относился серьезно — отчасти из-за специфики своей нынешней профессии, отчасти в силу хронического фатализма, всерьез подхваченного на прежнем месте службы. Хотя при первом взгляде на Христофорыча заподозрить его в а-ля печоринских меланхолиях было никак нельзя. Высокий, мясистый, сильный мужчина сорока двух лет, снабженный Природой-матерью добродушным лицом, смеющимися глазами и красивой блестящей плешью без бородавок, а также крупным жизнерадостным носом, запрограммированным на хорошие запахи. И вообще — очень жизнелюбивый и коммуникабельный тип.

Наверно, все-таки профессиональная деятельность повлияла…

Всего год с небольшим назад Тимофей Христофорович работал подполковником на Старой площади и о переменах в своей жизни даже не помышлял. Все у него получалось ни шатко ни валко и как-то само собой взаимоуравновешенно. Должность не шибко высокая, но и не из самых низких. Детей и беременных девчат убивать не приходилось, но кое-какие подлости служебного характера совершал — специфика работы такая. Зарплата смешная по столичным меркам, зато бесплатные командировки по СНГ и отчасти за бугор — и без таможенных деклараций.

Можно со знанием дела отовариться и кое-что выгадать на разнице в ценах. Плюс обширные знакомства с нужными людьми и, как следствие, три торговых места на вещевом рынке под бесплатной “красной” “крышей”.

Жена, сын и невестка — в реализаторах (это так продавцы сейчас обзываются). Самому подполковнику стоять за прилавком, сами понимаете, не с руки, а торговля шмотками давно уже стала одной из основных статей семейного дохода. Не бог весть что, конечно, но жить, в принципе, можно.

Так вот, хоть товарищ Шепелев к Случаю с большой буквы относился вполне корректно, но, как законченный реалист социалистической школы, был твердо уверен, что на его персону влияние такового случая не распространяется вовсе. Тимофей Христофорович, обладая хорошо развитым воображением, диссоциирование видел себя этаким упорным рабочим муравьем, который медленно и неустанно тащит хвоинки и прочую строительную дрянь к своему лесному муравейнику, потихоньку, слой за слоем, увеличивая его в размерах.

Какие могут произойти с муравьем Случаи, если не брать во внимание неурочное падение медведя-шатуна, списывание бродячими бичами, лесной пожар и другие катаклизмы вселенского масштаба, которые равновероятно пагубно действуют на всех муравьев сразу? Да, в общем, никаких. Глупо было бы муравью надеяться, что в один прекрасный день у него вырастут крылья, здоровенный твердый клюв и он начнет порхать над лесом, высматривая себе на ленч огромных по муравьиным меркам стрекоз, бабочек и прочих летучих гигантов.