Лев Пучков - Дикая степь

Показания: целая куча. Таксист в ресторан, таксист из ресторана, метрдотель, официантка, какие-то клиенты на террасе. Ага! Все почему-то в один голос утверждают, что мы с Бо вели себя агрессивно и высказывали намерения совершить в отношении Валеры Эрдниевича нечто очень скверное. Ну, господа хорошие, это уж дудки. С этим можно крепко поспорить.

По второму эпизоду было много нюансов. Взяты с поличным на месте преступления. Предмет убийства — вилы, на черенке — отпечатки Бо. Время наступления смерти потерпевших соответствует времени нашего пребывания в доме. Масса свидетельских показаний, подтверждающих наши тесные отношения с краеведом, — и опять отовсюду прет наше агрессивное поведение и невнятные угрозы в адрес краеведа и его семьи.

Но больше всего меня возмутила экспертиза. Оказывается, сперма, обнаруженная при исследовании тел жены и дочери краеведа, идентична нашему с Бо семени!

— Ну, это уж совсем лажа. — Я бросил листки с заключениями на стол и захлопнул папку. — Это можете прямо сейчас выкинуть. Если уж фабрикуете дело, так уважайте себя, не давайте нашим адвокатам повода поиздеваться над вами в суде! Расстреляйте меня на месте — не может там быть нашей спермы!

— Это утверждение было верным до экспертизы. — Слава мотнул подбородком — бультерьер сгреб папки со стола в портфель и вернулся на исходную. — А после…гхм-кхм… после экспертизы все как раз наоборот. Теперь ваша сперма там есть.

— Вы что — издеваетесь?! Да это же… Это уж вообще ни в какие рамки не лезет! — От возмущения я чуть дар речи не потерял. — Вы вообще сами понимаете, что вы говорите?!

— И напрасно вы — по поводу адвокатов. — Слава на мое возмущение чихать хотел — все так же приятно улыбался и поигрывал часовым браслетом. — Напомню — уголовное делопроизводство в отношении вас и вашего друга у нас осуществляется в соответствии с действующим законодательством. То есть расследовать вас, а потом и судить будут здесь. Так вот — звонить вам не дадут. Адвоката мы вам назначим. Отвод не примем. Сидеть вы будете в нашем СИЗО. “Вести” вас будут наши следователи. Свидетели — наши. Судить, само собой, будет наш судья… Вам все понятно?

— Мне — да. А вот вы… — Я открыл было рот, чтобы выплеснуть дежурную порцию возмущения, но быстро вспомнил совет насчет напрасного сотрясания воздуха. А еще вспомнил печальную историю несчастного Валеры Эрдниевича. Нет, не финал, а задолго до того. Историю борьбы с местной машиной ханского произвола. — А вы с господином Болдыревым на этот счет общались?

— Нет, я к вам первому пришел, — доверительно сообщил Слава. — И угадайте — почему?

— Угадываю. Вы с господином Болдыревым знакомы лично. И это знакомство у вас радужных эмоций не вызывает. Не хотите портить себе настроение.

— Отчасти угадали, — поощрительно кивнул Слава. — Дополню: вы производите впечатление интеллигентного и мыслящего человека. От вас легче ожидать разумного поведения, чем от вашего друга. И еще..; Вы кажетесь мне более слабым.

— Вы хотели сказать — более изящным? Правильно — я минимум на тридцать кило легче.

— Когда я сказал — более слабым, то имел в виду, что вы, на мой взгляд, гораздо более восприимчивы к воздействию боли… — доброжелательно уточнил Слава и, улыбнувшись еще шире, потыкал пальцем в разные стороны: — Здесь отличная звукоизоляция. Запомните это, Эммануил Всеволодович.

— Нам это не пригодится, — поспешно заверил я, затылком почувствовав, что бультерьер Гена за моей спиной гнусно осклабился и повел плечами. — Вы были очень убедительны, я готов рассмотреть ваши предложения.

— Кассета, — без обиняков выложил Слава.

— В диктофоне, — подхватил я. — Диктофон в моей сумке. Сумка…

— Мы изъяли диктофон, — остановил меня Слава. –

Там кассета с записью вашей беседы в ресторане. Гхм-кхм… Нас же интересует кассета, которую Дарькин нес на встречу с вами.

— Дарькин… Это Валера Эрдниевич, что ли?

— Он самый. Кассета?

— Не было кассеты, — твердо сказал я. — Может, он ее и нес, но… не донес. Вы сами это прекрасно знаете.

— Нет, как раз этого мы не знаем. — Слава предостерегающе подмигнул: — Напоминаю — здесь отменная звукоизоляция.

— Да не было, я вам говорю! — досадливо воскликнул я. — Мы стояли у проема в заборе, Валера валялся с ножом в печени по другую сторону, в руке у него был пакет… с его собственным языком. Я прекрасно знаю, на что вы способны, — неужели бы я стал после всего этого вам врать?