Алексей Сухаренко: Антихрист и Русский царь

Правда, архиерей вспомнил пророчества святых отцов о том, что последний русский царь удалит из Церкви нечистых церковных иерархов. Он понял, что всё происходит по наущению самого Бога, а старцы лишь надёжное орудие в его руках. Архиепископ поёжился, передёрнул плечами и перебрал в голове все свои неблаговидные поступки, в которых не успел покаяться своему духовнику. Загляделся во время службы на статную красивую прихожанку. Плохо посмотрел. Не как на сестру. И, хоть позже вечером просил за это прощение у Господа, исповедаться не успел. Осерчал на прихожан, когда они на евхаристии начали толкаться у причастия. Буркнул что-то не по-христиански. Да и забыл про то. Нехорошо… А ещё отчитал соборного дьякона за перерасход денег на закупку к столу по случаю Великого праздника, тот, видите ли, икры, устриц, гребешков да лангустов заказал. Коньяка дорогого, греческого. Вина ему, видите ли, мало. А теперь уж и неизвестно, может, Господь его сподобил, царь православный отметит его гостеприимство?! Подумал и устыдился. Не о том надо думать, как к царю в свиту войти. О своём спасении и Боге!

Его мысли отвлекло появление на соборной площади церковного сторожа. Из окна библиотеки, расположенной на втором этаже кафедрального собора, архиепископ хорошо видел, как тот подошёл и постучал в дверь церковного флигеля, где остановились почётные гости. Сторож появился незадолго до того, как Дармидонт принял новую епархию. Как ему пояснил соборный клирик, сторожа приняли на работу по письменной рекомендации иеромонаха Мефодия, уважаемого в монашеском братстве старца, прибытие которого на встречу с будущим Самодержцем также ожидалось. Сторож не понравился новому иерею. Внешне он чем-то напоминал Григория Распутина, только выглядел как его самая плохая копия. «Квазимодо», — про себя прозвал его архиепископ. Был такой при соборе Парижской Богоматери, а теперь вот и у него в соборе Всех Святых Мучеников завёлся. С его лёгкой руки за вновь прибывшим закрепилось это прозвище, и теперь многие, чаще в шутку и только между собой, называли сторожа на русский манер Квазимордой. Дармидонт, честно признаться, пытался относиться к нему снисходительно, тем более свои обязанности тот выполнял исправно. Кроме охраны церковной утвари, он прибирал в церковном флигеле и помогал на кухне. Однако в канун Светлого праздника Пасхи архиепископ не выдержал его неопрятного вида и, призвав к себе, повелел привести внешность в порядок — постричься и побриться к празднику. Больше всего Дармидонту не хотелось, чтобы сторож испортил гостям впечатление от праздничного убранства своим убогим видом.

С самого утра субботы в город начинали съезжаться жители района и области на главный христианский праздник в один из самых значимых центров русского православия. Все гостиницы к полудню были переполнены настолько, что случайному приезжему вряд ли удалось бы найти свободный номер.

Михаил Георгиевич остановился в центральной гостинице в одноместном, довольно приличном номере, забронированном для него принимающей стороной. Прибыл он инкогнито в одиночестве по вызову преподобного Саввы и других православных старцев, которые не указали истинной причины приглашения, сославшись лишь на празднование Пасхи. Ключ от номера в запечатанном конверте он получил от человека, который доставил его на такси до гостиницы. Встречающий выглядел непрезентабельно, словно завязавший пить бродяга, но был предупредителен и ненавязчив. Михаил Георгиевич отказался от его услуг по доставке чемодана в номер, и тот сразу же исчез. Он знал истинную причину приглашения и понимал, насколько это событие важно для него, для России и даже для всего мира.

О своём истинном предназначении Михаил узнал в раннем детстве, когда ему во сне явился Господь и поведал семилетнему отроку, что в будущем ему предстоит стать последним русским Царём-Победителем, защитником всего христианского мира и царствовать в самые тяжёлые для человечества времена. В период Апокалипсиса вплоть до Второго Пришествия. Михаил, сразу после явления Христа, поинтересовался у своей мамы, что это всё значит. Она поведала сыну, что в его жилах течёт кровь православных русских царей и скромная, лишённая должного достатка жизнь объясняется чувством самосохранения от репрессий революционных властей. Также она поведала сыну про обет его прабабушки, которую вихрь Гражданской войны занёс в монастырь. По её пятам тогда рыскали агенты чрезвычайной комиссии, в задачу которых входило истребление не только всего рода Романовых, но и любых других наследников, которые даже гипотетически могли претендовать на российский трон. Бабушка была на сносях, её приютили в монастыре, узнав, что она царского рода, а через несколько дней она родила девочку. Роды были очень тяжёлые, но всё обошлось, слава Богу, среди монастырской братии нашёлся врач. Позже у молодой матери состоялась беседа с настоятелем, в ходе которой седой игумен рассказал ей о своём сне, где ему явилась Богородица и известила о рождении в его монастыре матери последнего русского царя.