Лора Касишке - Вся жизнь перед глазами

За короткое время ее отсутствия в доме ничего не произошло. Да и что бы здесь могло произойти, кроме того, что она собралась бы сделать сама?

Дом представился ей застывшей формой жизни.

Замершая жизнь, в которую можно войти и всеми органами чувств ощутить неподвижные образы вещей, безмолвную материю, из которой состоит твое бытие.

Рядом с миской ячменных хлопьев с изюмом и орехами лежала ложка Пола.

Стояла кружка Эммы с Винни-Пухом, в которой плескались остатки апельсинового сока с кукурузным сиропом.

Диана отхлебнула из кружки. Странный напиток — из плода, которого не существует в природе. Сок оказался неожиданно холодным, и леденящая сладость пробудила утихшую мигрень, снова уверенно угнездившуюся в голове. Диана вылила в раковину остатки сока и поставила перевернутый стакан в пустую посудомоечную машину, потом открыла внутреннюю дверь черного хода и выглянула во двор.

Сквозь москитную сетку, дробясь и разбиваясь на миллионы микроскопических квадратиков, просачивался влажный сиреневый туман. Становилось тепло. Солнце, поднимаясь, гнало прочь холодную сырость ночной грозы.

Диана стояла неподвижно, а в памяти один за другим всплывали неясные образы… Что они напоминали? Или кого?

Воспоминание ускользало, хотя ее не покидало ощущение, что оно вот-вот оживет. Кому-то она должна позвонить… Ее словно овеяло теплым ветерком, забрезжили чьи-то смутные черты и тут же расплылись, словно утекли через сетку на двери черного хода. Неопределенность тревожила ее, выбивая из привычного ритма. Если бы удалось вызвать в памяти тот забытый образ, все встало бы на место.

Мисс Зена?

Мисс Зена.

Наверное, все дело в пионах. Они уже начали распускаться, и их пенное кружево наводило на мысль о балетных пачках. На дворик наползла тень от облака, и вместе с ней нахлынули воспоминания. Вместе с неизбежным чувством стыда, захлестывающим ее всякий раз, стоило подумать о балете и розовых атласных пуантах.

Она несколько лет подряд брала уроки в школе мисс Зены — танцевальной студии, которую держала в пригороде француженка. Диане нравились занятия, нравилась и сама француженка — изящная и грациозная… Но в девятом классе балет пришлось бросить. По правде говоря, ее вместе с еще шестью или семью девчонками перед ежегодным отчетным концертом застукали в раздевалке, где они курили марихуану.

На них были черные гимнастические трико, телесного цвета колготки и ярко-розовые пачки, застывшей пеной вздымавшиеся вокруг бедер и талии. Зал для выступлений — просторный, с тяжелыми бархатными занавесями, размещался в одном из самых старых зданий Бриар-Хилла. В женской раздевалке на треснувшие плитки пола капала из батарей горячая вода.

Дело было весной, но отопление почему-то работало, и девочки в своих плотных трико жутко потели. Даже большие зеркала в раздевалке от жары запотели.

Танцовщицы сбились в кружок и по очереди затягивались, вдыхая тошнотворную сладость тлеющих листьев.

Косяк принесла не Диана — это была не ее идея, но курнуть она не отказалась и стояла вместе с остальными, когда до них донесся негромкий голос мисс Зены, видимо уже некоторое время наблюдавшей за ними из коридора:

— На сцену, би-истро, ви-и, маленьки су-учки, поганки, ви разбили мне сердце!

Разговаривать было некогда. Косяк куда-то исчез, и мисс Зена погнала их в заднюю, закрытую часть сцены, где было темно, висели веревки и канаты, на сложенных стульях валялись старые пуанты, блестки и мишура и висел густой тяжелый запах пыльного бархата.

Аккомпаниатор проиграл вступление, потом остановился, и девочки вышли на освещенную сцену.

На полу мелом были нарисованы круги, и каждая балерина двигалась в собственном пространстве, шурша в тишине пачкой.

Диана запомнила немногое — ощущение плавного полета, мерцающие звездочки перед глазами и какие-то искры, облепившие ее веки и руки. Никогда больше она не улыбалась так радостно и беззаботно. Бросив взгляд в зрительный зал, заполненный родителями и другими родственниками, она стала смотреть на поросший трепещущей под ветром травой бережок.

Танец закончился, и раздались бурные аплодисменты.

Так же громко билось ее сердце.

— Вы танцевали лучше всех! — воскликнула мать, найдя ее в раздевалке. — Какие талантливые девочки!

«Талантливые девочки» старались не смотреть друг на друга.

Судя по всему, мисс Зена не стала жаловаться родителям, но на следующий год ни одна из тех, кого поймали в раздевалке, больше ее студию не посещала. На вопрос матери, почему она бросила танцы, Диана ответила: