Александр Щелоков - Уничтожить Израиль

– Она! Она! Все сработало!

Только страшный Лаврентий Павлович все еще не мог отойти от страха и спрашивал:

– Скажите, это точно, как у американцев? Точно? Не втирает нам очки Курчатов? Можно докладывать товарищу Сталину об успехе?

Андрей поднялся по ступеням парадного крыльца, вошел внутрь здания и сразу понял – редут, преграждавший демократический путь к министру, сразу одолеть не удастся.

Охранник в форме бросил взгляд на Андрея, будто сфотографировал, и тут же безошибочно определил: человек посторонний, залетный и вошел внутрь случайно.

Кивнув напарнику, чтобы тот был готов при случае оказать силовую поддержку, охранник спросил:

– Вы к кому?

– К министру, – ответил Андрей, – мне нужно с ним поговорить.

Посетитель не походил на пьяного, значит, что-то неладно было у него с головой. Разве может нормальный гражданин демократического общества ни с того ни с сего воспылать желанием встречи с министром?

Охранник видел такого всего один раз за десять лет беспорочной службы у врат министерства, да и того тогда сразу увезли в дурдом с диагнозом параноическая психопатия. Диагноз охранник хорошо запомнил, потому что, пока бригада врачей возилась с психом, он закадрил пухленькую медсестру и назначил ей встречу. А уж вечером в минуту расслабляющей близости она рассказала, что параноические психопаты – это тупоголовые борцы за правду и не столь опасны обществу, сколь государственному начальству. Обществу опасны психопаты сексуального круга. Вот кого стоит остерегаться, особенно женщинам.

– Вы записаны на прием? – спросил охранник.

– Нет, потому что необходимость встречи возникла случайно.

Второй охранник приблизился к напарнику, на всякий случай прикидывая, каким приемом будет удобнее всего нейтрализовать посетителя.

– Я понимаю, – сказал первый охранник. – Такого рода необходимость возникает у многих. Но министр у нас один. Поэтому с посетителями работают в приемной. Если там сочтут, что вопрос способен решить только министр, вам организуют с ним встречу.

– Ребята, – Андрей без труда разобрался в позиции, которую заняли охранники. – Вы ведь люди опытные. И, похоже, знаете, что такое секретность. Так вот у меня к министру вопрос государственной важности. Не для приемной.

– Зря вы так, господин…?

– Назаров.

– Зря вы так, господин Назаров. В приемной работают люди, допущенные к военной и государственной тайне. И вообще у нас в министерстве, извините, даже в сортир не пускают без специального допуска к секретам.

Охранник мог бы сказать, что псих, которого они канализировали в дурдом, пришел изложить министру секретную формулу детонации азота. Один импульс – и финита ля комедия: весь азот атмосферы взорвется, очистив Землю от скверны… Но говорить не стал.

– Я понимаю, – согласился с убедительными доводами охранника Андрей. – Скажите, а можно вызвать вашего начальника?

Идея пришлась охраннику по душе. Пусть шеф лично убедится, с какими типами здесь на вахте имеют дело его подчиненные.

– Что вам? – спросил начальник охраны, плотный грибок-боровичок с лицом профессионального поддавалы.

– Хочу попасть на встречу с министром, – сказал Андрей, уже по виду начальника понявший, что его скорее удастся сблатовать на распитие пузырька, чем добиться разрешения на пропуск внутрь министерской святыни.

– Исключено, – сказал боровичок и вздохнул. Должно быть, нелегкой была его служба.

– Слушайте вы, стражи ворот, – Андрей вдруг почувствовал прилив буйных желаний и неукротимую злость. – Я сейчас отсюда уйду и из первого автомата позвоню вам, что в здании заложена бомба. Мешок гексогена. Уверен, вы забегаете как зайцы. Так какого ж… извините, вы ставите меня, живого, ниже телефонного звонка?

– Я сейчас вызову милицию, – Боровичок знал, как вести разговоры с нахалами. – Ты этого добиваешься?

– Ну, народ! – Андрей апеллировал к двум интеллигентного вида мужчинам, которые, решив свои дела в ведомстве, направлялись к выходу. – С ними как с людьми, а они…

Два лощеных московских чиновника не обратили на реплику Андрея ровным счетом никакого внимания. Для того и существует охрана, чтобы не пущать и вести разговоры с народом на понятном ему языке базара.

– Хорошо, – сказал Андрей громко. – Оставайтесь. Я все понял. Придется обратиться в прессу. И, скорее всего, в иностранную…

Тут оба чиновника разом напряглись и навострили уши. В вестибюле прозвучало магическое слово «пресса», которое в министерстве у всех мгновенно вызывало стойкую аллергию, может быть, не касавшуюся только лифтеров и уборщиц. При слове «пресса» даже министр менялся в лице.