Ричард Дейч - Похитители тьмы

— Его любимая картина — она у него там, в лучшем месте — была «Concerto de Oberion».

Удивление сошло с лица КК.

— Это он совершил те убийства в Берлине, — сказал Майкл полным презрения голосом. — Он пытал куратора.

Они погрузились в молчание, задумавшись о порочности Иблиса, о жизни, которую он вел. Их молчание тянулось, словно в память о тех, кого он убил шестью годами ранее в музее Франце.

— Можно посмотреть карту? — Кэтрин допила остатки виски и решила сменить тему.

Майкл улыбнулся, раскрывая чехол, вытащил газелью шкуру и разложил ее на столе перед КК. Встав под люстрой, они принялись молча разглядывать карту.

— Тут все так замысловато… — прошептала Кэтрин, словно в присутствии какой-то святыни.

Так и было на самом деле. Карта изображала восточную часть Африки с Индийским океаном и Южно-Китайским морем. Со всеми подробностями были изображены Австралия, Индонезия, множество островков Микронезии вплоть до Японии. Великие азиатские реки — от Ганга и Падмы до Янцзы, Хуанхэ и Чжудзян, со всеми городами и поселениями, стоящими на их берегах.

КК обратила внимание на гигантскую змею, дракона в верхней части карты.

— Только не говори мне, что это и есть то самое место.

— Нет, — сказал Майкл, ухмыльнувшись. — Это терра инкогнита, неизвестная земля. Некоторые картографы любили изображать на своих картах неисследованные районы, а на них — всяких мифических животных.

Кэтрин улыбнулась, уселась на стол и принялась снова разглядывать карту. Наконец она обратила внимание на Гималаи, точнее, на один из пиков. Вокруг него значилась пространная надпись на турецком и рисунки, изображающие золото, серебро, драгоценности, книги и зерно.

— Так вот что всех интересует, — тихо сказала КК, проводя пальцем по прорисованной дороге, ведущей от Бенгальского залива, вверх по рекам Падма и Джамна, потом сухопутным путем в Дарджилинг в Индии, а оттуда к пикам Гималаев. — И что, по-твоему, здесь?

— Не знаю и не хочу знать.

— Даже ни капельки любопытства у тебя нет? — шутливо спросила девушка.

— Если это пугает Симона, то пугает и меня. — Сент-Пьер скатал карту и вложил ее в чехол. — Я должен отдать ему это.

— Поеду с тобой. Но сначала я должна поговорить с Синди. — КК понюхала у себя под мышками, вопросительно выгнула брови и сказала: — И, наверное, приму по-быстрому душ.

— Я думаю, все тебе за это будут благодарны, — пошутил Майкл. — И потом, мы же не хотим, чтобы ты заразила кого-нибудь в больнице. Может, я тоже приму душ. Симон все равно еще не пришел в себя.

Он собрал бумаги, взял телефон и чехол с посохом. Кэтрин улыбнулась и взяла чехол с картой.

— Ты не возражаешь, если я еще на нее посмотрю?

— Конечно, — сказал Майкл, накидывая ремень чехла с посохом себе на плечо. — Только будь добра: не выпускай ее из поля зрения.

КК подошла к нему, замерла на мгновение, заглядевшись в его глаза, потом протянула руку и провела пальцами по его волосам, притянула к себе, поцеловала. Поцелуй был долгий, чувственный; время, казалось, остановилось. Все их дела последних дней, все опасности и страхи забылись на эти мгновения. Они прижимались друг к другу, ласкали друг друга, загораясь страстью.

— Я не думаю…

— Потом, — женщина выгнула голову в сторону лестницы наверху, где находилась спальня Синди.

— Отлично, я люблю холодный душ, — сказал Майкл, повернулся и вышел из номера.

Синди, завернутая в большое белое одеяло, открыла дверь ванной, провела щеткой по своим мокрым каштановым волосам, направляясь в спальню.

— Ты в порядке?

Синди подпрыгнула от удивления, увидев сидящую на кровати КК.

Сестры уставились друг на друга так, словно виделись в первый раз, потом Синди повернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы так, будто Кэтрин здесь и не было.

— Прости меня, — тихо сказала КК.

Синди повернулась к шкафу, вытащила коричневое платье от Шанель в пластиковом мешке из химчистки, повесила его на дверь.

— Я и представить себе не могла, что такое случится.

Младшая, продолжая не обращать внимания на сестру, вытащила платье из мешка, который выкинула в мусорную корзину.

— Я думала, что умру, — наконец шепотом проговорила она дрожащим голосом. Повернулась, слезы гнева стояли у нее в глазах, щетка дрожала в трясущейся руке. — Я перепугалась до смерти, но не из-за похищения. Ты знаешь, что больнее всего? То, что тот человек, которому я бесконечно доверяла, всю жизнь обманывал меня. Если бы ты была со мной честной, этого никогда бы не случилось. И ради бога, — Синди затрясло от отвращения, — ведь ты уголовница. Ты стала тем, чего так боялась наша мама. Ты — как наш отец.