Уоррен Мерфи - Потерянное прошлое

Беатрис кивала, произнося эту тираду, как бы подтверждая разумность собственных слов.

Барри ответил лишь вежливой улыбкой. Он не мог для себя решить, что ему делать: отправиться прямиком в ФБР или бежать. Когда Рубин провожал его к двери, Беатрис попрощалась с ним как-то странно:

– Дай ему столько, чтобы хватило на сейчас, – сказала она.

– О чем это она? – не понял Барри.

– Ни о чем, – отозвался Рубин и пригласил Барри пройти с ним в комнату отдыха внизу.

– Нет, спасибо. Ваша жена мне там очень помешала.

– Беатрис не любит смотреть, как другие занимаются любовью.

– Это была не любовь.

– Что бы ни было, – заявил Рубин.

Чтобы спуститься по лестнице, ему пришлось принять две таблетки мотрина и две – демерола. Он спросил Глиддена, нельзя ли передать с ним письмецо.

– Конечно, – с готовностью согласился Барри. Рубин, очевидно, решил заставить Барри подождать, пока он напишет письмо. Барри решил поторопить его и вошел в ту дверь, за которой Рубин скрылся. Он оказался в подвале, где на стене висело множество резиновых костюмов. В подвале было несколько дверей, и Барри не знал, за которой из них искать Рубина и через какую из них он только что сам вошел сюда. Он выбрал наугад одну из дверей и открыл ее. И очутился лицом к лицу с Рубином. У того по лицу градом катился пот, глаза были выпучены, а сам он находился за стеклянной перегородкой. С этой стороны от перегородки перед Барри шевелились только его руки, облаченные в резиновые рукава.

– Уйди оттуда! Вернись, откуда пришел! – заорал Рубин.

Стеклянная перегородка приглушала его голос. В одной резиновой руке Рубин держал ватный тампон, в другой – листок розовой бумаги.

– Что это вы делаете с письмом?

– Уйди оттуда!

– Вы делаете с письмом что-то странное, – не отступался Барри.

– Я ничего не делаю с письмом. Уйди оттуда! Вернись, откуда пришел!

– Это и есть то письмо, которое вы просили меня доставить?

– Уйди оттуда! Ради твоего же собственного блага. Уйди. Мне подвластны силы, о которых ты не имеешь ни малейшего представления, силы, которые ты не в состоянии себе представить.

– Это – то самое письмо, которое вы просили меня доставить. Что это вы с ним делаете?

Барри подошел к столику, над которым манипулировали резиновые руки. На столе стоял небольшой флакон. Ватный тампон был чем-то смочен. Барри склонился над флаконом. Понюхал. Жидкость пахла странно – так, как когда-то пахла кладовка, в которой хранились овощи и в которой ему однажды довелось заниматься любовью. Он пришел в дом к своей клиентке, которой он помогал в деле о разводе. Ее муж обвинил ее в нарушении супружеской верности. Он подозревает ее во всех грехах, сообщила она. Жизнь – это сущий ад, сообщила она. Может быть, нам лучше поговорить об этом в кладовой, предложила она.

Тогда Барри впервые в своей карьере принял альтернативную форму оплаты за свои услуги.

И вот теперь Барри Глидден погрузился в сладкие воспоминания об этом запахе.

– Уйди оттуда! – крикнул Рубин.

– А что такого? Что вы делаете. Рубин?

– Это дело слишком тонкое, тебе не понять.

– А что если я возьму этот пузырек и отнесу в полицию, а, Рубин? Что будет тогда?

– Ты только причинишь вред самому себе, – ответил Рубин. – Прошу тебя, не трогай его.

– Я не уверен, – сказал Глидден.

– Это опасно. Как ты думаешь, почему я стою за стеклянной перегородкой, а руки у меня закрыты резиной?

– Скажите мне, – попросил Глидден, не сходя с места.

Ему очень нравился запах жидкости в сосуде.

Сосуд был металлический, рядом с ним на столе лежала металлическая же пробка. Если защитить руки пиджаком, решил Барри, то можно закупорить сосуд, сунуть его в “дипломат”, отвезти к какому-нибудь химику и отдать на анализ. Это будет сильным вещественным доказательством правительственной стороны в деле против Доломо, вполне достаточно, чтобы дать ему необходимые для покупки поместья шесть месяцев.

Глидден снял пиджак, вынул из карманов бумажник и ключи и сунул их в карманы брюк. Потом он очень осторожно, как горячую кастрюлю, взял крышку сосуда с ароматной жидкостью и надел ее на горлышко. Одна из резиновых рук попыталась помешать ему. В руке было письмо. Барри не обратил на это никакого внимания. Потом письмо прикоснулось к его руке.

Барри посмотрел на свой пиджак. С чего это он обмотан вокруг его руки? Под пиджаком – какой-то сосуд. Он держит его рукой, на которую навернут пиджак. Барри положил крышку сосуда на стол и стал отряхивать пиджак. Потом он нечаянно опрокинул сосуд. Его обуял ужас, когда он увидел, что темное пятно расплылось у него по рубашке, пиджаку и брюкам. Только бы никто не рассказал маме!