Александр Варго - Диггер по прозвищу Жгут

— Я угощаю, — улыбнулся студент. Улыбка была холодной, даже жесткой, но бродяга совершенно не обратил на это внимания. На его лице, которое представляло собой расплывшийся блин с фингалами под глазами, отразилось изумление. Затем рот разъехался в глуповатой улыбке — как это, разве такое бывает? Выпить, да еще на халяву?!

— Меня моя баба бросила, — доверительно продолжал студент, — настроение хреновое, вот, хочу развеяться, а выпить не с кем. Будешь? — Он поднес к носу клошара пакет и раскрыл его, чтобы развеять последние сомнения.

— А запивка есть? — осторожно поинтересовался бомж и, когда этот странный юноша кивнул, расслабленно выдохнул. — Надо бы и закуси взять, — осмелел он.

Студент пожал плечами и полез в карман.

— На, возьми, что нужно. — Он протянул сторублевую купюру. Бомж жадно схватил хрустящую бумажку.

— Че, кильку будешь, земляк? Можно хлеб, паштет взять, — тон бомжа приобрел деловой оттенок. Он погрузился в глубокие раздумья, очевидно производя сложные арифметические действия. — Ща, я быстро, — он засеменил в гастроном.

— Только вдвоем скучно, — сказал ему студент, когда бомж вышел из магазина с белым пакетом, так непривычно выделявшимся на фоне его бесцветного серого тряпья. — Ты давай братву собери, погудим!

Бомж задумался, беззвучно шевеля губами в запекшейся корке, будто сомневаясь в нормальности студента. Тут всего три бутылки, а он собрался еще кого-то звать?! Пока он прикидывал, что к чему, студент выложил козырный туз:

— Ты, отец, не переживай, тебе хватит. У меня лавандоса много, если что — пошлем гонца за пузырем. Ну так что, зовешь братков?

Бомж испустил глубокий вздох. Что поделать, сейчас музыку заказывает не он.

— Кому надо, тот сам придет, — философски заметил он, и они направились к зеленеющей на отшибе лесополосе.

Спустя какое-то время студент понял, что те, «кому надо», не заставили себя ждать — завидев Вадика (так звали бомжа), важно шествующего с водкой и закуской, некоторые из них заискивающе ловили его надменные взгляды и, получив милостивое разрешение, выражавшееся в едва заметном кивке головы, с готовностью присоединялись к процессии. При этом физиономии присоединившихся бомжей менялись, как по взмаху волшебной палочки, — из туповато-унылых они превращались в загадочно-снисходительные, словно они каким-то образом перешли в касту избранных.

Несколько минут вереница бомжей во главе с Вадиком шла какими-то замысловатыми партизанскими тропками. Они миновали овраг, лесополосу, огромный ржавый контейнер с гниющими помоями и оказались у полуразвалившихся гаражей. К тому времени «паровоз» уже насчитывал шесть особей мужского пола. Если бы они были внимательными, то обратили бы внимание, что за ними кто-то следил. Но все внимание бездомных сосредоточилось на двух белоснежных пакетах в руках Вадика, один из которых подозрительно позвякивал, и это сладкое позвякивание вызывало у них неподдельный восторг, проникая в давно не мытые уши и лаская слух.

— Ну вот. Стало быть, пришли. Прошу в президентские апартаменты, — «пошутил» Вадик. — Как говорится, у нас как в Париже — только дома пониже и асфальт пожиже.

Он пригласил студента располагаться. Собственно, приземлиться было негде — вокруг была такая грязища, что неделю не убираемый свинарник показался бы номером люкс по сравнению с этим гадюшником. Центром всего было кострище, в котором валялись потемневшие от копоти консервные банки и почерневшая расплавленная пластмасса, вокруг в беспорядке раскиданы доски и обугленные бревна, а также остатки стульев. Единственное, на что можно было сесть, — древнее рассохшееся кресло с перемотанными проволокой и изолентой ножками, драная обшивка которого лоснилась от какой-то пролитой дряни. Едко пахло мочой, повсюду разбросаны битые бутылки, мятые алюминиевые банки, картонные коробки, пластиковые стаканчики, горы окурков, пакетики из-под «Доширака», полусгоревшие газеты и прочий мусор, и все это вперемешку с экскрементами, человеческого или животного происхождения — студент не знал, да и не хотел знать. Осторожно поставив водку на более или менее чистое место, он постелил пакет на кресло, намереваясь сесть.

Увидев это, Вадик насупился, затем махнул рукой с видом: «Эх, знай мою доброту!»

Перехватив его взгляд, юноша понял, что «трон», куда он уселся, очевидно, был седалищем Вадика и он удостоен великой чести занять это почетное место. Бомжи привычно расселись кто куда, словно за каждым было закреплено определенное место, как по билетам в кинотеатре.