Николь Жамэ - Дольмен

Аляповатая роскошь дома Ле Бианов сразу наводила на мысль, что хозяева, во-первых, не считались с расходами, а во-вторых, страдали отсутствием вкуса. Построенное рядом с фабрикой еще в семидесятые годы, внушительное здание в необретонском стиле с боков подпирали две башни, что объяснялось не прихотью архитектора, а откровенным желанием владельцев досадить Керсенам. Хотели того последние или нет, только на острове теперь было два замка.

Внутри холодный мрамор пола и стены, покрытые новомодными полированными обоями, плохо гармонировали с мебелью «под старину» и картинами, якобы повествующими об истории семейства, которое на деле не имело к Ле Бианам никакого отношения.

В просторной спальне Ивонны на первом этаже врач, прилетевший с континента на вертолете, уже установил компьютерный кардиограф. На груди пришедшей в сознание пациентки были укреплены электроды. По мере того как бумажная лента выползала из прибора, доктор ее просматривал. У изголовья матери сидела Гвен. Забившийся в угол Пьеррик, одной лапищей прижимая к себе тряпичный сверток, другой держал за руку Мари. Наконец врач отпустил ленту, которая волнами упала на пол.

— Похоже на инфаркт, — произнес он.

— Вы говорите так, словно не уверены, — заметил Люка, подходя ближе.

— Я только что говорил по телефону с ее кардиологом. Последняя электрокардиограмма не выявила никаких нарушений, кроме небольшой коронарной недостаточности. — Он бросил обеспокоенный взгляд в сторону Ивонны: — Вы не аллергик? Не принимали вы в течение последних двух часов какое-нибудь сильное болеутоляющее: кодеин, мепередин, морфин?

Пострадавшая покачала головой. На лице доктора отразилось сомнение.

— Главное сейчас, чтобы все поскорее пришло в норму. Советую чем раньше, тем лучше сделать повторную электрокардиограмму. Где можно помыть руки? — обратился он к Гвен.

— Пойдемте, я вас провожу, — вызвался Филипп, стоявший возле двери, позади остальных. Зять Ивонны предпочел смыться: Ферсен неминуемо должен был объявить теще и жене, что их ограбили, взломав в бухгалтерии сейф, где они держали около десяти тысяч евро наличными на случай «сверхсметных расходов».

И правда, больная, говорившая до сих пор голосом умирающей, гневно воскликнула, что вор, посягнувший на ее деньги, вряд ли умрет в своей постели.

— Зачем вы пошли на фабрику, если она не работала?

— Если ты не бездельник, дело всегда найдется. Впрочем, вам, чиновникам, этого не понять.

Вместо комментария Люка вынул из кармана плейер.

— Когда вас нашли, он лежал рядом. Мы проверили: плейер принадлежит Никола Кермеру…

— Наверное, он забыл его, когда приходил к Ронану. Современная молодежь не ценит никого и ничего!

Люка позволил себе съязвить:

— Дайте бедному чиновнику возможность хотя бы отработать свою зарплату, не отвечая на вопросы раньше, чем он их задаст.

— На что вы намекаете? По-вашему, Никола напал на мою мать и взломал сейф? — вмешалась Гвен.

— Только на то, что любой побег требует денег.

— Появись Нико на фабрике, его бы обязательно увидели. Уж жандармы-то, приехавшие с континента, и мыши не пропустят…

Ферсен впился взглядом в Ивонну:

— Вы действительно уверены, что не узнали нападавшего?

— Сколько раз повторять, что я услышала шаги и больше ничего не помню? Потом — черная дыра.

Люка посмотрел на экран компьютера, который врач еще не отключил, и несколько секунд следил за кривой.

— Совсем неплохо в качестве детектора лжи, — мягко проговорил он, отстегивая вибрирующий мобильник. — Слушаю, Морино. Что? — Брови его поползли вверх. — Ни к чему не прикасайтесь, это важно. Еду! Оставляю вас, мадам Ле Биан. При расстройстве памяти покой — самое главное.

Взволнованная Мари осторожно высвободила руку из ладони Пьеррика и вышла вместе с Ферсеном.

Едва полицейские удалились на безопасное расстояние, Гвен набросилась на Ивонну с расспросами о таинственном звонке, раздавшемся в кафе незадолго до ухода матери.

— Расстроенная, ты сразу заспешила домой, даже не захотела взять с собой меня. Почему?

Ивонна резким жестом сорвала с груди электроды.

— Как вы мне все надоели! Убирайся! Вон! — крикнула она, видя, что Гвен колеблется. — И забери этого дебила! — Мать ткнула пальцем в сторону Пьеррика. — Он выводит меня из себя!

На кольце болтался отрезанный конец каната. Люка обернулся к Мари, показывая на свободное место между привязанными к понтону лодками.