Николь Жамэ - Дольмен

— Как я здесь очутился?

Керсен-младший сбавил скорость, еще раз скорректировал направление в соответствии с показаниями навигационного прибора и приблизился к отцу с выражением садистского удовольствия на лице.

— Помните, отец, вам когда-то хотелось уехать куда глаза глядят с этого проклятого острова?

— Ни за что на свете! Мы немедленно возвращаемся! — прогремел голос Артюса.

— Какая досада! В кои-то веки у нас появилась возможность побыть один на один! Кажется, погода портится? Нас ждет незабываемое путешествие!

— Приказываю тебе вернуться!

Требование было произнесено презрительным тоном и сопровождалось угрожающим взмахом трости с серебряным набалдашником.

— Вы решительно никогда не умели со мной разговаривать, иначе чем изрыгая ругательства!

Пьер-Мари на лету подхватил трость, вырвав ее из рук старика, сломал о колено и выбросил обломки в воду.

— Отныне вы никого не будете ею колотить! Ведь я вызываю у вас слишком сильное отвращение, чтобы вы рискнули до меня дотронуться!

С улыбкой, выражавшей удовлетворение, он полюбовался растерянным видом отца и направился в рулевое отделение. Он вновь погрузился в изучение траектории движения яхты, не обращая внимания на проклятия Артюса, который хотя и выпрямился, но с трудом сохранял стоячее положение. Керсен-младший увеличил мощность моторов и еще раз обошел судно, вглядываясь в море. Старик рычал от недоумения и ярости, но сын даже не взглянул в его сторону.

— Заткнитесь! Вы не даете мне сосредоточиться!

Рука в черной блестящей перчатке вцепилась в забортный трап кормовой части яхты. Вслед за ней из воды появилась мокрая голова подводника. Вскоре тот уже был на борту.

В носовой части Пьер-Мари, скрестив на груди руки, стоял перед отцом, наслаждаясь тем, что тот впервые в жизни сменил обычное высокомерие на бесконтрольную и — о блаженство! — заискивающую суетливость.

— Ну пожалуйста, Пи Эм, прошу тебя, давай вернемся!

— Неужели вам не хочется побеседовать в спокойной обстановке с вашим обожаемым сыном?

— Конечно, но только позже, дорогой Пи Эм, в другом месте, мы будем разговаривать, сколько твоей душе угодно!

— Я говорю не о себе, а о старшем сыне — незабвенном Эрване! — пояснил Пьер-Мари.

Артюс напрягся, увидев подходившего к нему человека в костюме подводника. Тот снял маску, сорвал с головы шлем и уставился на него светло-голубыми глазами.

— Тридцать пять лет я ждал этого дня! Здравствуйте, отец!

Риан не сводил немигающего взгляда с Артюса. Жажда мести, вскормленная и обостренная тридцатью пятью годами тюрьмы, породила в его воображении жесткий финал последней схватки с чудовищным и изощренным противником. Он твердо знал, кто был истинным виновником, убившим его жену, которую он любил больше жизни, укравшим у него счастье, укоренившим в его сердце ненависть и посеявшим смерть в Ландах. Но теперь перед ним стоял немощный старик, бессильный и дрожащий.

— Вы хотя бы осознаете тяжесть своей вины за то, что породили столько зла, разрушили столько судеб?

— Не хватало только, чтобы вор и убийца преподносил мне урок этики! — бросил старик с высокомерием — его истинная природа одержала верх.

И тогда же в душе Риана возродился застарелый гнев юного Эрвана. Тщательно выбирая слова, он произнес именно те, что больше всего могли задеть гордость отца и его понятия о родовой чести.

— Вы ничем не отличаетесь от Ивонны Ле Биан, только вы поступили еще более вульгарно и бесчестно — не просто убили из-за денег, а своими руками зарезали мою жену и мать моего ребенка!

— Что?…

— Как вы поступили с моим ребенком?

— Нелепость! Ребенка не было, клянусь!

Удивление и недоумение Артюса казались искренними, но Риан-Эрван, слишком часто сталкивавшийся с обманом, не мог ему верить.

— Лжете! Вы всегда мне лгали!

— Постойте! Сейчас я вдруг вспомнил… Та женщина все повторяла: «Он унес его… его… унес…»

— Кто «унес»?

— Судя по словам Пьера-Мари, мальчишка, отправленный за помощью. Возможно, это он.

— Имя!

— Кристиан Бреа.

Риан расспросил всех береговых разбойников, кроме Кристиана. Старик, может, и не соврал. А что, если и правда Бреа нашел новорожденного младенца?

Пи Эм окликнул брата из рулевого отделения:

— Ну что, старикан раскололся? Где он припрятал слитки?

Риан-Эрван молча поднял на него глаза. Жалкий тип, он тоже, если его слегка подтолкнуть, мог пойти на все из-за золота, даже на убийство.