Юлиан Семенов - Противостояние

...На всякий случай поинтересовался:

– Из детского дома в последние месяцы вас никто не разыскивал?

– Ну как же, разыскал воспитатель...

– Любили воспитателей?

– Очень. На всю жизнь...

– А как звали того, кто вас разыскал?

– Ой... Я даже не запомнила, он так невнятно сказал, на поезд торопился, сказал – скоро нас всех соберет на встречу...

– Интересно своих питомцев найти, я его понимаю...

«Надо срочно дать ориентировку на Осташков, – понял Костенко, – впрочем, видимо, поздно. Он наверняка должен был поехать к матери Милинко. Или уже был там. Он должен там быть, он наверняка там был – когда только? Почему сейчас? Он должен был навестить „родные“ места сразу же после войны. Нет. Тогда побоялся бы – вдруг шальная проверка документов, а там одна старуха Милинко на весь район, однофамильцем не скажешься...»

– Вы что задумались? – спросила женщина.

– Да так, лезет в голову разное... Покажите ваш семейный альбом, а?

– А чего ж не показать, покажу.

Костенко долго перелистывал альбом, потом удивленно спросил:

– А где ж Коля?

– Как где? Там. И в осовиахимовской парашютной школе, и на аэродроме в Адлере...

Костенко подвинул женщине альбом, она начала медленно перелистывать страницы.

– Поглядите, это отец наших людей, – она кивнула на спящих щенков. – Красив, а?

– Очень.

– Только глаза желтые, это плохо; желтоглазые – дурни, очень доверчивы, но одновременно злые. Странный симбиоз, да?

– Да, – ответил Костенко, наблюдая за ее пальцами, переворачивавшими страницы, – очень странный.

– А это мой муж. Вы его дождетесь?

– Зависит от того, когда он возвращается...

– По-разному. Иногда за полночь, он делом живет.

– А это кто? – спросил Костенко, указав на пожилого бородатого человека.

– Дядя Авессалом, я ж говорила, который чайник, – она засмеялась своей шутке. – Из Адлера, брат мамы...

Женщина пролистала альбом до конца, удивилась, начала листать снова:

– Как же так, здесь были три фотографии: Коля в осоавиахиме, на аэродроме и перед уходом в армию...

– Он там бритый был?

– Коля? Нет, с чубом, красивый парень, косая сажень в плечах, копия отца, словно вылитый.

– Галина Ивановна, а отец... Кротов... был жадным человеком?

– А что такое жадность? – задумчиво спросила женщина и снова начала перелистывать альбом; на лице ее было недоумение.

– По-моему, жадность не нуждается в определении...

– Еще как нуждается... Он был расчетлив: чертежник, что ж вы хотите, а один из его дядек ловил собак, этим и кормился, сдавал на мыловарню... Мама ненавидела дядьку, я помню, когда он однажды заговорил о нем, мама крикнула: «Умоляю тебя, никогда не говори при мне об этом изверге!»

– Почему?

– Какие-то вещи даже у мамы спрашивать неловко. Она тогда побледнела вся, синяки под глазами мгновенно набрякли... Нет, но где же Колины фотографии?!

– Ваш воспитатель альбом смотрел?

– Конечно, это ж у нас в традиции – альбомы рассматривать.

Перед тем как показать Кротовой фотографию ее сводного брата, Костенко спросил:

– Вы не договорили, Галина Ивановна... Про жадность и расчетливость...

– Понимаете, мама очень добрая была, ангельской души женщина... Готовится, например, его день рождения отпраздновать, пирогов напечет, самогонки нацедит, на водку он денег никогда не давал, а пироги мама делала с луком и картошкой, объедение... С яйцами еще очень любила печь, с грибами; мы с ней часто в горы уходили, грибов насобираем, насушим, а потом всю зиму суп едим, картошка своя, ничего у него можно и не просить... И еще мама икру делала грибную – знаете, какая икра?! Ну вот... Поставит приборы на стол, стаканчики там, тарелки, а он только пальцем тычет: «Здесь кто, здесь кто, здесь кто?» Мама отвечает, а он: «Этот мне не нужен, этого морду видеть не хочу, этот слишком болтает, распустился, позволяет себе всякое, от греха, нечего с ним знаться; этого не пущу, пьяница, начнет песни орать, как в деревне...» Когда умер, на книжке осталось девять тысяч... А черный костюм так себе и не купил...

Костенко достал из кармана пиджака бумажник, раскрыл его, показал фото женщине:

– Этот воспитатель у вас был?

– Ой, батюшки-светы, он!

– Когда он вас навестил?

– Да с месяц, наверное...

– Одет был во что?

– Так он капитан, моряк, в звездах я не разбираюсь, правда... Погодите-ка, а почему вы из газеты – и с этим?

– Я пишу для журнала «Человек и закон», а мы там всякие дела раскручиваем, Галина Ивановна... Адреса он вам, конечно, не оставил?