Збигнев Ненацки - Великий лес (журнальный вариант)

– Я должен был так сделать... Ты сам знаешь, что должен был, – неразборчиво говорил он. Его мучил кашель.

– Дай мне сухую одежду. А завтра попробуешь перевезти меня через границу.

Он не чувствовал ненависти к этому человеку, который минуту назад пытался его убить. Он, Баллоу, может быть, поступил бы так же, если бы оказался в подобной ситуации. Не годится приезжать к кому-нибудь ни с того ни с сего на краденой машине.

С невидимой в темноте реки уже не было слышно бульканья, машина утонула. Они пошли к мотелю, старик хромал еще сильнее. У него все болело и после удара Баллоу, и после его пинков. Баллоу подумал, что не стоило так сильно бить старика, вообще его не надо было бить, потому что и так, если бы он оказался за его спиной живой и здоровый, старик сделался бы послушным. Это, однако, хорошо, что он обыскал его карманы и забрал пистолет. Вебер никогда не отдаст его в руки полиции, но, может быть, еще раз попробует убить. Из-за Баллоу, который приехал сюда на краденой машине, слишком многим людям могла грозить опасность. Жизнь одного человека за жизнь многих других – таким всегда был счет, и старик поступил честно по отношению к тем другим, которые не были виноваты в глупости одного человека.

– Подожди, – Вебер остановился недалеко от главного здания. – Дома у меня гость. Я возьму в регистратуре ключ от свободной комнаты, потом принесу сухую одежду. Отдохнешь, а завтра переедем границу.

Несколько минут спустя Баллоу оказался в комнате с ванной и двумя застеленными топчанами. Только теперь он почувствовал, что сильно замерз, и снял мокрую одежду. В ванной растерся шершавым полотенцем и завернулся в одеяло, которое нашел в шкафу. Проверил пистолет, убедился, что магазин полон, и послал пулю в ствол. Когда раздался тихий стук, он встал за шкаф с пистолетом, готовым к выстрелу.

Старик молча положил на кровать потертые джинсы и грубый черный свитер, носки и серый плащ. На столик он поставил утюг, чтобы Баллоу мог высушить вымокшие в карманах документы.

Два часа он сушил документы и деньги, потом, уже одетый в вещи старика, лег на один из топчанов и попытался заснуть.

Наступил рассвет, Вебер не появлялся. В Баллоу начали расти подозрения. Он то и дело срывался с топчана, раздвигая опущенные жалюзи, наблюдал за входом в мотель. Однако вид из этого окна был очень ограниченным – краешек газона, несколько деревьев и малюсенький участок асфальтовой дороги, ведущей к автостраде. В соседней комнате слева он слышал какую-то возню, потом какой-то мужчина вынес чемодан и, похоже, уехал. Баллоу подумал, что мог бы на всякий случай перейти в ту комнату. Но была опасность, что кто-то заметит, как он манипулирует с замком. Итак, он должен ждать и каждую минуту поглядывать на часы. Когда минуло десять, Баллоу пришел к выводу, что снова ведет себя как дурак. Надо было убить старика и бросить его в реку, потом с пистолетом в руке войти в его квартиру и того кого-то, кто там был, хотя бы и шлюху, заставить немедленно выехать по направлению к границе. В мотеле есть небольшой грузовичок, Вебер возил на нем продукты для ресторана. Под мешками и ящиками можно было бы перевезти Баллоу через границу без большого риска. Но Баллоу с самого начала не везло. Могло бы оказаться, что у шлюхи Вебера нет прав. Или это не шлюха, а кто-то из их коллег, кто убрал бы Баллоу ловчее, чем Вебер. В действительности он не жалел, что не убил старика. Ни разу он до сих пор не убил человека, но ни разу и не оказывался в такой ситуации. Во всем этом было немного его вины – у него появились неадекватные реакции. Напрасно он выбежал из парадных дверей, вместо того, чтобы уйти черным ходом через сад. Так ведет себя невиновный человек, словно бы в его ситуации можно было остаться невиновным. Уже садясь в самолет, он понимал, что должен убить в себе Юзефа Марына, потому что иначе завалит всю работу. Он убегал через парадный вход, потому что чувствовал себя невиновным, потом собирался остаться в городе, хотя бы в квартире на улице Сквер Северин, а, однако, украл машину, потому что хотел как можно скорее оказаться в родной стране. Его подсознанием управлял Юзеф Марын.

Только около одиннадцати он услышал покашливание и тут же выглянул сквозь раздвинутые жалюзи. Старик нес в руках пластиковую коробочку и газету.

– Машина утонула. Ее не видно. Газеты напечатали твой фоторобот. Я решил, что будет лучше, если мы попробуем переехать границу вечером. Обычно не проверяют таких, как я, из приграничных мотелей. Мы покупаем разные вещи там, где они дешевле. Я принес тебе завтрак.