Саймон Тойн - Ключ

Аксель всмотрелся в непроглядную тьму ночи, которую обычно разгонял залитый яркими огнями город. Сейчас же о его существовании можно было лишь догадаться по немногим пятнам света, разбросанным там и сям. Аксель повернулся лицом к столпившимся за ним монахам, переводя глаза с одного лица на другое, словно хотел запомнить каждого поименно.

— Ладно, — решил он, — опускайте подъемник, но пусть отсюда уйдут все, кто впрямую не занят подъемом. И не поднимайте платформу, пока я не расставлю здесь стражей. Пусть и землетрясение, но рисковать я не желаю.

Монахи Вознесения напряглись, тормоз отпустили. Деревянная платформа подъемника, висевшая на тросах, заскрипела, как мачты парусника под шквалом бури, и скрылась из виду.

За долгие годы Цитадель обзавелась многими новшествами, но принципы работы платформы Вознесения практически не изменились. Точно так же здесь встречали посланцев племен, приходивших десятки тысяч лет назад издалека, чтобы внести посильный вклад в дело святых праведников, живущих на горе. Пищу и разнообразные вещи, приносимые в дар, клали на деревянную платформу, а потом она вручную поднималась в пещеру, получившую название «Пещера доброхотных приношений».

Тем же путем в Цитадель поступал приток свежих сил.

Новичков поднимали наверх по одному, и эта церемония, которая проводилась дважды в год — в дни летнего и зимнего солнцестояния, — получила название «Вознесение». Сам процесс подъема новичков наверх усилиями монахов в чреве горы носил продуманно символический характер — вот почему подъемную систему не стали совершенствовать. Бывали дни, когда вершина горы целиком скрывалась за низко нависшими тучами, и в таких случаях новичок в буквальном смысле поднимался за облака, словно попадая на небеса. Этот театральный прием святых отцов был весьма зрелищным, он и поныне собирал огромные толпы зевак. Весь ритуал приобрел такую популярность, что множество людей собиралось поглазеть даже на еженедельную доставку в Цитадель припасов. Туристы охотно фотографировали на память возносившуюся к вершине горы скрипучую деревянную платформу, на которой стояли мешки с мукой и клетки с живыми курами.

Но сегодня мало кто увидит ритуал Вознесения. Древний город будто вымер, а пещера приношений быстро опустела, как и приказал брат Аксель. В ней остались только главы монашеских разрядов, два монаха Вознесения, вращавшие колесо, да еще пять стражей в красных сутанах. Они один за другим вынырнули из мрака подземелий и заняли позиции у самого края шахты подъемника, погрузив руки в широкие рукава, в которых было спрятано их оружие.

Белая ткань появилась на главном тросе, намоталась на ось колеса — значит, платформа опустилась вниз уже почти до упора.

— Стой! — скомандовал один из монахов Вознесения, взял все на себя и медленно-медленно отпустил трос еще немного, пока маркер на колесе не встал прямо против глубокой зарубки в каменном своде пещеры.

В ста метрах ниже платформа мягко коснулась плоской каменной поверхности, на которой складывали приношения. Один из монахов в коричневой сутане потянул храповой рычаг, заклинив колесо, потом тяжело прислонился к огромной оси и посмотрел, как замирает звонивший до этого колокол.

После торжественного звона в пещере воцарилась глубокая тишина. Никто не произносил ни слова, даже не шевелился. Взгляды всех устремились на тросы, извивающиеся в темноте змеями: они слегка подрагивали, пока внизу чем-то нагружали платформу. Потом в пещере эхом отдался отрывистый лязг, сообщивший о том, что платформа загружена и ее можно поднимать. Коричневые сутаны снова налегли на колесо, отпустили тормоз и стали тянуть платформу вверх по склону горы.

— Больно уж она тяжелая, — вымолвил один из монахов, налегая на колесо в привычном размеренном ритме. — Минуты через две будет здесь.

— Ты только поднимай ровно и без спешки, — сказал ему брат Аксель, не сводя глаз с темного прямоугольника ночи, видневшегося через шахту подъемника. Аксель подвинулся еще ближе к краю, механически сунув руку в рукав сутаны.

Афанасиус внимательно наблюдал за Акселем, пользуясь возможностью оценить человека, с которым они уже не раз сталкивались и, разумеется, снова столкнутся на предстоящих выборах. Вне всякого сомнения, Аксель был человеком властным и умел подчинять других своей воле. За восемь лет на посту главы стражей он усвоил привычку командовать решительно и умел убеждать людей; тех обитателей монастыря, кто привык повиноваться твердым приказам, это обязательно привлечет. Но и в броне Акселя был изъян.