Дэниел Силва - Сезон Маршей

— Я не уполномочен заключать такого рода сделки.

— Речь не о полномочиях, а о возможностях. Ты в состоянии помочь мне.

Майкл молчал.

— Тебе ведь не очень-то хочется умирать, не узнав правду, верно?

— Пошел ты!

— Так мы договорились?

— А почему ты думаешь, что я не сдам тебя, как только ты меня вытащишь?

— Потому что, к несчастью, ты честный человек, которому, говоря откровенно, не место в таком бизнесе. — Делярош встряхнул Майкла. — Так мы договорились?

— Ладно, ублюдок, считай, что договорились.

— Вот и хорошо. Брось пистолет в реку и давай вторую руку. Поторопись, пока мы не свалились оба.

Вашингтон — Международный аэропорт Даллеса

— Пуля сломала два ребра и вошла в левое легкое, — сообщил врач госпиталя университета Джорджа Вашингтона, абсурдно юного вида хирург по фамилии Карлайл. — Если не возникнет каких-либо серьезных осложнений, то, на мой взгляд, жизни посла ничто не угрожает.

— Я могу его увидеть? — спросила Элизабет.

Карлайл покачал головой.

— Ваш отец сейчас в послеоперационной палате и, честно говоря, не в лучшем состоянии. Я бы посоветовал вам немного подождать. Посидите, успокойтесь, а когда он придет в себя, мы вас позовем.

Врач ушел. Элизабет села и попыталась успокоиться, но выдержки хватило лишь на пару минут, и она снова принялась мерить шагами небольшую комнату ожидания, у двери которой, в коридоре, стояли двое полицейских. В госпитале Элизабет дали форменный голубой халат, потому что ее вечернее платье было испачкано кровью — отца и погибшего телохранителя. Дети находились в отдельной комнате под присмотром Мэгги. Элизабет подумала, как ей повезло с няней — после всего пережитого, после стычки с убийцей, она не оставила Лизу и Джейка и заявила, что будет с ними столько, сколько нужно.

В общем, чтобы окончательно успокоиться, Элизабет недоставало самой малости — услышать голос мужа.

После их кошмарного бегства с Н-стрит прошло уже больше часа. Полицейские рассказали ей то немногое, что знали сами. К моменту прибытия на место происшествия первой группы террористы уже скрылись, и Майкл был жив. Потом он выпрыгнул в окно, и с тех пор его никто не видел. Через две минуты на перекрестке, неподалеку от въезда на Ки-Бридж, была слышна перестрелка, в результате которой взорвалась машина. Владелец машины, светло-серого «сааба», сообщил, что под угрозой оружия отдал ее мужчине с пистолетом. Немного погодя на мосту видели двух дерущихся мужчин. Кто-то висел над водой…

Элизабет закрыла глаза. Ее била дрожь. Майкл, если ты жив, пожалуйста, позвони .

Часы показывали одиннадцать. Она включила телевизор. На всех каналах, местных и кабельных новостных, говорили только об одном, о покушении на Дугласа Кэннона. Имя ее мужа не упоминалось. Элизабет достала из сумочки сигарету и закурила.

Дверь открылась, и в комнату заглянула медсестра.

— Извините, мэм, но у нас не разрешается курить.

Элизабет огляделась, не зная, куда выбросить сигарету.

— Дайте ее мне, миссис Осборн, — мягко сказала медсестра. — Может быть, вам что-нибудь нужно?

Элизабет покачала головой.

Едва дверь закрылась, как зазвонил сотовый.

Она торопливо вытащила телефон из сумочки.

— Да?

— Это я. Ничего не говори, только слушай.

— Майкл, — прошептала она.

— Со мной все в порядке. Я не ранен.

— Слава Богу.

— Как Дуглас?

— Ему сделали операцию. Врач считает, что он поправится.

— Где дети?

— Они здесь, в госпитале. Когда я тебя увижу?

— Не знаю. Может быть, завтра. Мне необходимо кое-что сделать. Я люблю тебя.

— Майкл, где ты? — спросила она, но он уже отключился.

Ребекка оставила «вольво» на долговременной стоянке в аэропорту Даллеса и перед тем, как войти в комнату отдыха, бросила ключи в мусорную корзину. В кабинке она переоделась, сменив костюм на линялые джинсы, свитер и замшевые ковбойские сапожки. Потом собрала и заколола волосы и надела парик. Трансформация заняла менее пяти минут — из зеркала на нее смотрела Салли Берк, жительница Лос-Анджелеса, что подтверждали выданные в Калифорнии водительские права и паспорт.

Пройдя к билетной кассе «Эйр Мексико», Ребекка купила билет до Мехико. Следующие семьдесят два часа обещали стать самыми трудными. Из Мексики ей предстояло отправиться в Центральную, а потом в Южную Америку, ежедневно меняя паспорта и внешний вид. В Буэнос-Айресе она должна была сесть на самолет и вернуться в Европу.