Мара Брюер - Фанатка

В ней текла индейская кровь прабабки. В доме на Мичиган-авеню подруги любили послушать истории матери Элис о нападении янки на небольшое племя, об уничтожении горстки представителей древней истории. Прабабка Элис, Лея, – единственная оставшаяся в живых, чудом уцелевшая, с израненной рукой – попала в деревеньку, где жили и другие индейцы. Это сейчас для них государство организовало резервации, где дети могут ходить в школы, взрослые – работать. Где оказывают своевременную медицинскую помощь и где потомки загадочных народов сохраняют традиции, передавая их из поколения в поколение…

Лея была почти дикой. Она глубоко переживала гибель своей семьи и соплеменников и жалела, что судьба оставила её в живых, совсем одну, беззащитную, среди бледнолицых. Она испытывала к ним отвращение… К каждому… Пока не встретила Джона Кэмпбелла, молодого офицера, назначенного следить за порядком в искусственном индейском поселении. В отличие от Леи, он был светловолосым, зеленоглазым и настолько белокожим, что рядом они смотрелись, как ворона и чайка.

Лея и представления не имела, что за чувство поселилось в её сердце. Она никогда не испытывала ничего подобного. Когда молодой Кэмпбелл заговаривал с ней, она просто убегала и пряталась. Кроме того, представительница индейского народа плохо понимала, о чём он говорил. Английский язык давался ей с трудом. А однажды Джон пришёл и попросил её руки. Для объяснений понадобился переводчик. Его роль сыграл один старый индеец, живший в одном поселении с Леей. Она дала согласие, и молодые поженились. Они прожили долгую, счастливую жизнь…

Это был самый захватывающий момент истории, особенно нравившийся Элис. В семье Кэмпбелл женщины сохраняли фамилию, как дань их прародительнице, посвятившей свою жизнь любви к белому мужчине. Лишь тётка Элис нарушила эту традицию, взяв фамилию мужа.

Анжела не испытывала такого же восторга, как её подруги, и во время пересказа легенды семьи Кэмпбелл всегда клевала носом.

История семьи Анжелы была более традиционной. Власть, стремления, надежды и усилия, характерные для американцев двадцатого столетия, давали свои плоды в виде возможностей, открытых перед новыми поколениями. Куперы и Швиммеры умели управлять и манипулировать, деньги сами лились к ним рекой в ответ на их труды.

Родители Анж развелись четыре года назад, но оставались в хороших отношениях ради единственной дочки. Даже дед Анжелы, отец её матери, старина Дэвид Купер, ради внучки закрыл глаза на боль, причинённую зятем его дочери. Он любил Анжелу больше, чем своих детей – Джейн, мать Анж, и Уильяма, её младшего брата. Анжела была центром вселенной Куперов – Швиммеров. По материнской линии она была единственной наследницей, по отцовской – старшей внучкой, первой, появившейся в нестабильном восемьдесят третьем. Всё крутилось вокруг неё.

– Странно… – взгляд Кристен застыл на лице Анжелы, – странные ощущения, всё тело ломит.

– Не ешь больше пиццу, – пошутила Элис.

– Заткнись, Элис! – грубо оборвала подругу Анжела. – Лизи, позвони Алексу, пусть приедет за Кристен. Идёмте на улицу, там ей будет полегче.

Такие приступы иногда случались с Кристен. К ним все привыкли, но очень беспокоились о её здоровье. Она побледнела и казалась отрешённой. Элис часто обращала внимание на то, что Кристен забывала о теме их бесед и начинала говорить в не свойственной ей манере. И списывала это на переходный возраст.

Пока Лизи звонила отцу Кристен, а Элис расплачивалась за недоеденную пиццу и напитки, Анжела вывела подругу на улицу. Свежий ветер развевал её густые длинные волосы, большие глаза со страхом смотрели на Кристен:

– Что случилось?

В ответ Крис закрыла глаза и простояла так с полминуты, после чего взглянула на Анжелу.

– Не пойму… Ничего не вижу… Не конкретно… – Зрачки Кристен расширились, и она уставилась в одну точку. – Я, кажется, сейчас потеряю сознание… – Она пошатнулась, Анжела с трудом удержала её. – Свет, очень много света, люди в белом… Анж, мне страшно…

– Держись, Крис… Элис идёт! Ей пока рано рассказывать…

– Я испытывала такое… В Лос-Анджелесе… Но это была моя вина… Джин… То утро, каждое то утро…

– Алкоголь? Опять? Это прекратится когда-нибудь?

– Ну, чего ты?.. Женщина, моя больная фантазия… Ты рядом сейчас, и я очень этому рад, – заговорила Кристен, коверкая слова и смотря теперь не куда-то сквозь Анжелу, а прямо в её раскрытые глаза.

– Зачем? – сквозь зубы проговорила Анжела. – Ты не бережёшь себя!