Дж. Лэнкфорд - Святой самозванец

— Ну, ты не можешь ничего сделать до утра. Давай снимем с тебя эту одежду.

Она стащила с него туфли и носки и приподняла брови, почувствовав запах, что заставило его рассмеяться.

— Давай мне эти штаны, — сказала она. За ними последовала рубаха. Со словами «Спасибо, Корал», Сэм скользнул под желтое покрывало и сразу же уснул.

Держа в руках его одежду. Корал перевела взгляд с Сэма на Питера. Пока все идет хорошо. Сэм ничего не заподозрил. Он представляет собой большой комок пластилина, из которого она может лепить.

Теоретически она могла взять Питера и отдать его Луису прямо сейчас, но Корал не собиралась начинать новую жизнь, преследуемая полицией. Она гадала, когда приедет Франсиско и составит план.

Сворачивая рубаху Сэма, Корал вспомнила тот последний раз, когда видела Франсиско спящим, за день до того, как уехала из Мехико. Он лежал на левом боку, как и Сэм. Он быстро засыпал, как и Сэм, — беспокойным сном, глаза его двигались под закрытыми веками; несомненно, он видел во сне похищение ребенка. Глаза Сэма тоже двигались; вероятно, он видел плачущую женщину. Может быть, Мэгги раньше и не нужен был Питер, но это могло измениться. От клиента, жена которого работала в агентстве по усыновлению, Корал знала, как трудно отнимать новорожденных у матерей, давших им жизнь, даже если они уже подписали бумаги и отказались от них.

Корал положила одежду и потянулась к сотовому телефону Сэма. Может, его и не интересуют послания Мэгги, зато они интересуют ее, Корал. Если есть вероятность, что мать вмешается, и Луис должен это знать. Она осторожно взяла телефон с черного столика, следя за глазами Сэма, которые быстро двигались во сне. На цыпочках ушла в ванную — черные плитки на полу, желтая штора душевой кабины, зеркальная стена, шаровые светильники над умывальником.

Она подсмотрела пароль Сэма, когда он пользовался телефоном, и теперь присела на стульчак и вызвала последний из набранных номеров. Потом ввела код Сэма.

Первое послание от Мэгги было коротким и сердитым: «Сэм, сейчас же верни Питера!»

Второе было менее резким и чуть более длинным: «Сэм, ты получаешь мои сообщения? Почему ты не отвечаешь?» Следующее было полно слез: «Где ты? Зачем ты это делаешь? С Питером все в порядке? Позвони мне. Пожалуйста, позвони мне».

Следующее сообщение удивило Корал. «Сэм, ну хорошо. Тебе необходимо знать правду! Есть вероятность, что Питер не твой ребенок! Есть вероятность, что ты не имеешь на него никаких прав. Никаких, ты меня слышишь? Когда принесешь его обратно, я объясню».

Корал улыбнулась. Хороший ход, Мэгги.

Последнее сообщение потрясло Корал.

«Сэм, верни моего ребенка! Сэм, верни моего ребенка. Я нужна ему; он нужен мне. Я говорила не серьезно, когда сказала, что он мне не нужен. Я не то хотела сказать! Он всего лишь малютка. Ты не можешь так поступить! Верни мне его, Сэм, верни мою малютку, верни мою малютку, верни мою малютку! Его нужно кормить грудью! Разве ты не понимаешь, что малышей нужно кормить грудью? Ты хочешь, чтобы он умер? Я всегда хотела быть его матерью. Вот и все. Просто матерью. Я знаю, я говорила плохие вещи, но я говорила не всерьез, Сэм. Верни мне Питера! Верни моего мальчика, Сэм. Ты должен вернуть его, пожалуйста, прошу тебя. Не убивай меня, Сэм. Не убивай меня».

Телефон выпал из руки на коврик в ванной. Как женщина женщину, Коралл ее понимала. Мэгги всегда только и хотела быть матерью. Корал тоже этого хотела — до того, как стала проституткой.

Потом ей хотелось только танцевать.

Может быть, некоторые люди не считают, что танцы так же важны, как материнство, но она все перепробовала, чтобы танцевать. Она ходила к пластическим хирургам и просила уменьшить ей грудь, уменьшить бедра, просила отрезать все, что мешало ее мечте. Они не захотели. Сказали, что это деформирует ее, что это угрожает ее жизни.

Как женщина, как она может отнять у Мэгги ее мечту? Корал согнулась пополам, чувствуя боль, словно Питера выхватили из ее лона. Нахлынули воспоминания. Она вспомнила того человека, за которого вышла замуж ее мать, и как ночью, когда мать спала, он отнял все, что было, — ее невинность, доверчивость и веру в жизнь. Мать обязана была ее защитить, как женщина женщину, но Корал оставалась его восьмилетней игрушкой. Слишком рано она узнала большой и злой мир.

С Питером все будет в порядке. Салати не обидит его. Мэгги может родить еще одного ребенка, если поторопится. Корал никогда ни для кого бы не стала танцевать адажио Розы, кроме Сэма.