Дж. Лэнкфорд: Святой самозванец

Серым осенним днем лимузин плавно скользнул на улицу Сентрал-парк-уэст, потом въехал на Девяносто шестую, проехав по маршруту, где когда-то проходила старая Бостонская почтовая дорога, по которой дилижансы и конные почтальоны доставляли почту из Нью-Йорка в Бостон.

Мэгги не хотела ничего рассказывать Феликсу по телефону. Ей нужно было видеть его лицо. Он даже не знал, что она собирается прилететь в Нью-Йорк.

Мигая стоп-сигналом, лимузин выехал из потока машин и остановился перед эксклюзивным домом на Пятой авеню. Мэгги пристально смотрела на девятиэтажное кирпичное здание, которое не видела одиннадцать лет. Его зеленый козырек закрывал весь широкий тротуар.

Сидящий рядом в лимузине Сэм Даффи, ее жених, выглядел как ирландско-американский принц. Все сто девяносто сантиметров его крепкого тела очень облагородил костюм от Прада, купленный по ее просьбе в честь «пропавшего мальчика». Так привыкли называть его все жители Ароны в Италии, где они жили до сих пор, — пропавший мальчик. Ему не могли выдать свидетельство о смерти при отсутствии документов о его существовании — свидетельства о рождении или паспорта. Так как предполагалась возможность убийства, ее добрые во всем другом соседи вели себя так, словно Джесс Джонсон был плодом их воображения.

Сэм сжал ее руку, и она не отняла ее, хоть и хотелось.

Опять слезы. Теперь они всегда лились, как неутихающий дождь. Ее сын не пропал без вести; он умер. Драгоценный Джесс, ему было всего десять лет. Ни тела для погребения, ни похорон. Сэм и Феликс оставили его без защиты, и теперь он мертв.

Учитывая, кем он был, нельзя устроить публичную поминальную службу. Ее траурная одежда для него вместо похорон. Это единственный венок, который получил Джесс. Этот черный лимузин и ее сердце.

— Приехали Мэгги, девочка моя, — произнес Сэм. — Мы на месте.

Много дней назад ее бы взволновало прикосновение Сэма, она благодарна за то, что он жив и сделал ей предложение; но Мэгги уже давно потеряла представление о том, какой была прежде.

Она сжала в руках свою Библию и шагнула на красный ковер, ведущий в здание. Седые супруги, идущие мимо, остановились и смотрели на них. Едущий по улице велосипедист сбавил скорость. Потом присоединился мужчина в костюме, еще один и еще один, пока не собралась небольшая толпа. Зеваки, наверное, думали, что их покажут в вечерних новостях, раз эти люди выходят из лимузина в такой одежде.

Мэгги стояла у автомобиля и позволяла им смотреть. Прозрачная вуаль ниспадала с широких полей ее элегантной шляпы. Большую часть своей жизни она была домработницей, а десять лет — скромной, привязанной к дому мамой. Но по дороге домой она сделала остановку в Милане. Запустила руку в неприкосновенный запас сэкономленных денег и заявила продавцам на знаменитой Виа Монтенаполеоне, что деньги на траурную одежду для нее не проблема. Мэгги не считала себя красавицей — рост средний, кожа цвета сиены, черты лица, унаследованные от африканских предков. Но она приобрела то, что хотела. Любой мог безошибочно сказать, что она оплакивает человека исключительного.

Как Джекки Кеннеди, Нэнси Рейган и королева-мать, Мэгги подобрала наряд, символизирующий ее утрату.

Король умер.

Застыв, она смотрела из-под полей шляпы на стеклянные двери здания, удивляясь тому, что ее глаза видят, а мозг воспринимает. В этом здании она упросила Феликса Росси имплантировать эмбрион в ее матку. Она всегда хотела ребенка — какая удача, что она, простая горничная из Гарлема, работала у блестящего ученого, которому понадобилась суррогатная мать. Божий промысел, что она тогда была девственницей.

— Подожди здесь, Мэгги, — сказал Сэм. — Дай мне убедиться, что тот тип, который занял мое место, ушел.

Она смотрела, как Сэм подошел к дверям, которые когда-то охранял. Он был тогда швейцаром, а она — горничной у жильцов с восьмого этажа. Втайне от всех Сэм также возглавлял службу безопасности Теомунда Брауна, который жил в пентхаусе.

Когда Сэм взялся за ручку двери, из нее вышла рыжеволосая женщина. Мэгги перестала дышать. Неужели это Корал, которая работала на Брауна? Сэм тоже уставился на ее волосы, но это была не она, просто женщина с искусно выкрашенными волосами.

По распоряжению Брауна Корал развлекала в постели многих его влиятельных гостей, и все равно Сэм почти влюбился в нее, хотя она и была шлюхой. В то время Мэгги не понимала, почему. Теперь поняла.