Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

Нет, подумала Мария, сворачивая к станции, это не попытка военного переворота, это военный переворот, без всякой там попытки. До станции она гнала машину почти не тормозя и доехала, как по летнему времени.

А за серым кубом дирекции она увидела… Мария резко затормозила и несколько секунд безвольно сидела в машине, не в силах ни выйти, ни уехать. Пугающе непривычно выглядел высоченный забор вокруг площадки с энергоблоками, проломленный в том месте, где раньше стояли стальные ворота на роликах. Сами ворота и часть бетонных плит забора валялись в месиве снега и грязи. А возле проходной дремало вороненое металлическое чудовище, похожее на сороконожку. Только вместо ног у чудовища были странные конечности, похожие на колеса древних пароходов. Редкий снежок, уже основательно запорошивший покореженные платформы ворот, падал на лоснящуюся черную тушу и таял. Падал и таял. И это еще больше подчеркивало живое в чудовище.

Мария наконец выбралась из машины. Против воли побрела к сороконожке. И чем ближе подходила, тем больше понимала, что это веретенообразное тело не могло родиться на Земле. Она вспомнила давний сериал о звездных войнах — довольно глуповатый американский сериал, который смотрела по видику у Гавриловой. Но тогда на экране грохотали нестрашные конструкции, сработанные в киношных мастерских из пластика и тряпок, а здесь стояло и, кажется, дышало настоящее чудовище в черной броне.

В проходной, бесполезной теперь рядом со сломанными воротами, возник очередной пятнистый.

— Пропуск!

Мария автоматически показала зеленую карточку.

— Проходи…

И она быстро пошла к бытовке операторов по знакомой, тысячу раз хоженной дорожке, обсаженной обледеневшими кустами черной смородины. Первым, кого она увидела, войдя в бытовку, был непосредственный начальник, пьяный до побеления глаз. Две бутылки из-под кагора валялись под креслом, в которое Баранкин забрался с ногами, а початую он держал в безвольно отброшенной руке.

— Те же — и Серганова, — довольно отчетливо сказал Баранкин и сделал из бутылки шумный глоток. — Выпить хочешь, Мария Александровна?

— С какой радости? — нахмурилась Мария.

— Не с радости, а с горя…

— Что происходит? — в который уж раз сегодня спросила Мария.

— Дурной сон происходит, — сказали из угла, от шкафчика для одежды. — Садись, Маша, в ногах правды нет. А сидеть нам тут, по всей видимости, придется долго.

Мария разглядела в тени самого старшего в группе, Быкадорова, который дорабатывал на Тверской станции последний год перед пенсией. Быкадоров развернул соседнее кресло:

— Садись, садись… Зачем пришла? Ты же со смены.

— Хочу хоть что-то знать! — сердито сказала Мария. — Неужели непонятно? По поселку бродят какие-то ряженые! Возле проходной торчит… Вы видели?

— Видел, — сказал Быкадоров. — Космическая платформа.

— Так я и думала, — вздохнула Мария. — Значит, они высадились… Поэтому и летали низко! Теперь понятно… Интересно только, что они сделали с ребятами? Словно загипнотизированные. Как роботы!

— Ну, начиталась! — невесело засмеялся Быкадоров. — Это ведь наша платформа. Хорошая модель, новая. Как видишь, мы и сами могем. Ты, Маша, небось спереди не посмотрела. А там, представь, наш гордый российский орел.

— Он еще ка-ак клюнет! — завозился в своем кресле Баранкин. — До самых мозгов…

— Повернись, Маша, включи телек, — попросил Быкадоров. — Они скоро снова будут передавать заявление. Мы-то слышали, и тебе не вредно… Чтобы не спрашивала лишний раз.

Несколько минут они сидели молча, вглядываясь в слабо мерцающий экран с заставкой — песочные часы. Баранкин изредка, стуча зубами о стекло, прикладывался к бутылке. Наконец заставка исчезла, экран телевизора вспыхнул радугой, потемнел, и на нем возник молодой человек в серебристом костюме «лунари», при желтой бабочке.

— Внимание! — сказал он. — Говорит и показывает Тверь! Говорит и показывает Тверь! Передаем заявление комитета «Молодые орлы». Внимание…

Он еще раз повторил зазыв, а потом камера взяла крупным планом юное румяное лицо с короткими пшеничными усиками.

— Я хочу повторить заявление комитета «Молодые орлы», с которым мы уже обращались к нации, — сказал молодой человек с усиками и чуть нервно улыбнулся. — Мы, люди разных сословий и верований, объединились в комитет национального спасения «Молодые орлы»… Объединились, чтобы избавить Отечество от гнета нового тоталитаризма. Нам, молодым, далеко не безразлично, в каком обществе будут востребованы наши руки и сердца. Мы не хотим жить в униженной России, ставшей сырьевым и энергетическим придатком Западной Европы, в том числе и наших бывших сателлитов по социалистическому лагерю. Мы хотим служить мировой державе, достоинство которой закладывалось поколениями наших предков. Это достоинство растоптано беспринципными торгашами, забывшими о славных традициях русского капитала. Это достоинство, как первородство, продано за чечевичную похлебку, обращено в звонкую монету проходимцами.