Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом

Кое-что он уловил. Берни и Лейла слишком быстро отреагировали на слова Элис, словно заранее предугадывали, что сейчас услышат. Они начали задавать вопросы еще до того, как она окончила предложение! Они что-то знали.

— Алло? Алло! Алло, алло? — встревоженный голос на другом конце линии принадлежал Джою Кардоне.

— Джой? Прости, я уронил трубку…

— Я не слышал, чтобы она падала.

— У меня тут очень мягкий и очень дорогой ковер.

— Где? В твоей студии, где паркетный пол?

— Ну ладно, Джой, брось.

— Прости… В городе сейчас до омерзения жарко, и все торги пошли к черту.

— Оно и к лучшему. Теперь у тебя голос, как у того веселого парня, которому мы всегда рады.

— Ты хочешь сказать, что все уже на месте?

— Нет. Только Берни и Лейла.

— Они ранние пташки. А я думал, что самолет прибывает только в пять.

— Они прилетели несколько дней назад.

Кардоне, который начал было что-то говорить, резко остановился. Казалось, он старается перевести дыхание.

— Странно, что не позвонили мне. То есть я хочу сказать, наверное, не могли связаться со мной. Они остановились у тебя?

— Нет. Я предполагаю, у них были какие-то дела.

— Конечно, но… — и снова Кардоне остановился на полу-фразе.

Таннер пытался представить, что дают Джою эти паузы: он должен понять смысл нежелания Берни и Лейлы встретиться и переговорить с ним.

— Берни, скорее всего, расскажет, в чем дело.

— Ага, — сказал Кардоне, но было видно, что он не слышал этих слов. — В общем-то я хотел только сказать тебе, что мы запоздаем. Я быстренько залезу под душ и мы отправимся к вам.

— До встречи, — удивляясь собственному спокойствию, Таннер повесил трубку. Похоже, он контролировал ход разговора. Контролировал его. Ему пришлось так вести себя. Кардоне явно нервничал и звонил, конечно, не для того, чтобы сообщить, что, мол, запаздывает. Хотя бы потому, что отнюдь не запаздывал.

Кардоне звонил, чтобы убедиться — явились ли остальные. Или едут ли они.

Вернувшись в гостиную, Таннер сел на свое место.

— Дорогой! Элис только что рассказала нам! Чудовищно! Это просто ужасно!

— Боже мой, Джон! До чего неприятное испытание! Так полиция считает, что это было ограбление?

— Это же утверждает и «Нью-Йорк таймc». Так что предположение обрело официальный статус.

— Я ничего не видел в «Нью-Йорк таймc», — твердо сказал Берни.

— Да и было всего несколько строчек где-то на последних страницах. На следующей неделе местная пресса выдаст на-гора первую полосу.

— Никогда не доводилось слышать о подобном ограблении, — сказала Лейла. — И не могу даже себе представить, честное слово, не могу.

Берни посмотрел на нее:

— Не знаю. В самом деле очень ловко сработано. Никаких следов, никому никакого вреда.

— Но вот чего не могу понять — почему не оставили нас в гараже? — Элис повернулась к мужу.

На этот вопрос он и сам толком не мог ответить.

— Полиция выяснила, почему они так поступили? — спросил Берни.

— Сказали, что нас одурманили слабо действующим газом. Грабители не хотели, чтобы Элис и дети увидели их. Очень профессионально.

— Просто бред, — сказала Лейла. — Как дети перенесли все это?

— Рей обрел у соседей славу героя, — сказала Элис. — А Джанет как следует и не поняла, что произошло.

— Кстати, а где Рей? — Берни показал на пакеты в холле. — Я надеюсь, он еще не вырос настолько, чтобы потерять интерес к авиамоделям. У меня тут такая штука с дистанционным управлением.

— Нет, он на улице. В бассейне, — Таннер заметил, что резкий тон, каким он произнес это, малость шокировал Берни. Даже Элис не могла скрыть удивления.

Ну и пусть, подумал Таннер. Пусть все видят, что отец ежесекундно думает о том, где находятся его дети.

Снова залаяла собака перед домом — послышался шум подъезжающего автомобиля.

— Это Дик с Джинни. А Рей не в бассейне, — добавила Элис, улыбнувшись Джону. — Он уже встречает гостей и здоровается с ними.

— Должно быть, услышал подъезжающую машину, — ни к селу ни к городу добавила Лейла.

Таннер подумал, зачем она это сказала, словно защищая Рея. Подойдя к парадным дверям, он распахнул их:

— Заходи, сынок. Тут кое-кто из твоих друзей.

У мальчика загорелись глаза, когда он увидел Остерманов. Они никогда не приезжали с пустыми руками.

— Здравствуйте, тетя Лейла. О, дядя Берни! — двенадцатилетний Реймонд Таннер неловко освободился из объятий Лейлы и, краснея, по-мужски пожал руку Берни.