Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом

— Двинулись, — сказал Коль, вставая. — Я провожу вас до машины.

Когда они вышли, он добавил: — Я думаю, вы должны поверить, что смерть нашего человека прошлой ночью усложнила работу Фассета куда больше, чем вы можете представить. Это убийство было предназначено для него. Это предупреждение ему.

Журналист присмотрелся к Колю:

— Что вы имеете в виду?

— Между профессионалами есть определенная система взаимоотношений, и Фассет все понял. Теперь вы для них не представляете интереса… они нацелены на Фассета. Он может привести в действие все силы — и ничто не сможет остановить их. В «Омеге» понимают, что произошло. Там начинают осознавать, что, возможно, у них ничего не получится. И хотят дать знать тому, кто виноват в этом, что они вернутся. Когда-нибудь. Отрезанная голова — предупреждение о резне. Они уничтожили его жену. И на руках у него осталось трое малышей, о которых приходится заботиться.

Таннер почувствовал позыв к тошноте.

— В каком мире вам, ребята, приходится жить!

— В том же, что и вам.

Когда Элис проснулась в четверг утром, ей не захотелось покидать постель сразу. Она слышала, как внизу о чем-то спорили ребята, и до нее доносился глуховатый, но убедительный голос мужа, разрешавшего спор. Она подумала об удивительном умении Джона оказывать небольшие любезности, не говоря уж о том, как он относился к ней. И после стольких лет замужества.

Может быть, ее муж не был столь стремителен и ярок, как Дик Тремьян, не так влиятелен, как Джой Кардоне, или так мудр и блистателен как Берни Остерман, но она не поменялась бы местами с Джинни, Бетти или Лейлой ни за что на свете. Если бы даже все начать сначала, она все равно бы ждала своего Джона Таннера или такого же. Он был редким человеком. Он готов был делить с ней все печали и радости — и делил. Все, что выпадало на их долю. Как никто другой. Куда там Берни, хотя он очень похож на Джона. Даже у Берни, по словам Лейлы, были свои маленькие тайны.

С самого начала Элис думала, что желание ее мужа постоянно быть рядом — всего лишь результат жалости. Потому что судьба ее и впрямь достойна сочувствия, она сама прекрасно понимала это. Большая часть ее жизни до встречи с Джоном Таннером прошла в скитаниях и поисках убежища.

Ее отец, с его готовностью бороться со всеми язвами мира, не был способен долго оставаться на одном месте. Этакий современный Джон Браун.

Газеты постоянно называли его психом. Лунатиком.

И, наконец, лос-анджелесская полиция убила его.

Она помнила сообщение об этом.

«Лос-Анджелес, 10 февраля 1945 г. Джейсон Макколл, который, по утверждению властей, находился на содержании коммунистов, был застрелен сегодня на пороге своей квартиры, откуда он выбежал, размахивая предметом, смахивающим на оружие. Лос-Анджелесская полиция и агенты ФБР обнаружили местопребывание Макколла после интенсивных поисков…»

Полиция Лос-Анджелеса и агенты ФБР скорее всего даже не потрудились рассмотреть, что оружие в руках Макколла было всего лишь гнутым куском железа, который он называл своим лемехом.

К счастью, судьба сжалилась над Элис — во время убийства отца она гостила у своей тетки в Пасадене. Она встретилась со студентом факультета журналистики Джоном Таннером на публичном расследовании смерти ее отца. Власти Лос-Анджелеса изъявили желание, чтобы слушание носило открытый характер. Они не собирались делать из жертвы мученика.

Молодой журналист — он только что вернулся с войны — понял ситуацию и назвал вещи своими именами. И хотя в судьбе Макколла этот очерк ничего не изменил, он дал возможность сблизиться с печальной и перепуганной девушкой, которая позже стала его женой.

Элис перестала вспоминать прошлое и перевернулась на живот. Все это осталось позади. И теперь она там, где хотела быть.

Несколькими минутами позже в холле раздались мужские голоса. Она села в постели, когда открылась дверь и вошел Джон. Улыбнувшись, он наклонился к ней, легко поцеловал в лоб, но несмотря на всю раскованность, какое-то напряжение в нем чувствовалось.

— Кто там внизу? — спросила она.

— Ребята с TV. Они протянули новую проводку, но наружная антенна испорчена. Хотят установить причину неисправности.

— Это значит, что пора вставать?

— Ничего не попишешь. На фоне двух здоровых мужиков в комбинезонах мне с тобой в постели нечего делать.

— Ты и сам носишь комбинезон. Забыл? В молодые годы ты работал на газовой станции.