Евгений Аллард - Люпан

— Тут все просто, — мило улыбнулась Дарси. — Автомастерская была перевалочным пунктом для угнанных машин. Их здесь перекрашивали, перебивали номера. Или разбирали на части. Прекрасный вариант. Об этом была маленькая заметка в «Вестнике» полгода назад.

— Роман Викулов? Инспектор по воде.

— Брачный аферист. Организовал бюро знакомств с состоятельными дамами. Арендовал самые шикарные, дорогие машины. Знакомился с одинокими женщинами, представляясь богатым бизнесменом. Катал их на арендованных машинах, водил по ресторанам, показывал якобы свой особняк. После женитьбы, начинал жаловаться, что его преследуют бандиты. Новоиспеченные жены отдавали ему большие деньги, переписывали недвижимость. Он продавал ее…

— И убивал их? — предположил я.

— Нет, слава Богу. Просто исчезал. Переехал сюда, в Драконовск. Придумав себе очередную фамилию.

— Ну, с жертвами все понятно. Теперь бы нужно найти подозреваемых. Кто хотел их смерти? Хотя, как понимаю, таких людей видимо-невидимо, — устало добавил я, представляя в ярких красках, сколько людей хотело убить Головлева, который делал криминальные аборты или директора школы Федора Темкина. — Надо будет выяснить список недовольных родителей, которые могли убить Темкина. Владельца автомастерской, скорее всего, прикончили свои же. От Эдварда Родкевича, мнимого управляющего в банке, избавился тот, кто его шантажировал. Хозяина ресторана, который торговал наркотиками, прикончил тоже кто-то из родственников тех, кого он «посадил на иглу». Вообще работы много.

Дарси устало улыбнулась. Мне стало стыдно. Я представил, как милая крошка сидела в библиотеке, глотая книжную пыль. Я даже не смогу отблагодарить ее за помощь. Через неделю меня выпихнули из больницы. Впрочем, это к лучшему, иначе от пирожков, которые мне приносила Дарси, я мог бы так растолстеть, что пришлось бы выбросить мои любимые джинсы. Крошка выяснила много информации для меня. Хотя, мое мнение относительно всей этой истории не изменилось.

Я сочинял очередную заметку в своем номере. Громкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.

— Господин Верстовский? — услышал я голос участкового.

— Да.

— Можете подъехать на пересечение улиц Сталелитейной и Чайковского?

— А что случилось? — поинтересовался я.

— Убийство. По-видимому, люпан нашел очередную жертву.

Я едва не подпрыгнул от радости.

— Сейчас приеду, майор! — радостно воскликнул я.

Я ринулся к двери в номер Толясика, постучал. Тишина. Черт, неужели он уехал! Как назло! Но он всегда предупреждает меня! Я начал с такой силой колотить, будто пытался разбудить мертвых. Через пару минут на пороге я увидел заспанного Толика в длинных, полосатых трусах в звездочку. Время клонилось к обеду, а этот ублюдок спал!

— Что случилось? — спросил он, зевая во весь рот, и подтягивая трусы на своем брюшке.

— Быстро собирайся! Бери свои причиндалы. Мы едем на место преступления!

У Толясика загорелись глаза, он юркнул в номер, а я пошел к себе, принять душ и переодеться. Когда я вышел из ванной, увидел Толика, который был с ног до головы увешан сумками с фотокамерами, штативами, вспышками, зонтиками, софтбоксами, парой скрученных в трубочку фонов.

— Толик, как ты вообще проникаешь в мой номер? — спросил я раздраженно.

— Олег, не обижайся, замки во всех дверях одинаковые.

Я в изумлении воззрился на него, пытаясь осознать сказанное. Значит, любой мог проникнуть в мой номер и убить меня?! А потом сбежать. Зачем тогда меня избивали? Я грязно выругался, быстро натянул джинсы и рубашку. Мы спустились в фойе, я забрал с собой телеграммы Лакосты, в которых он уже не просил, а требовал выдать результаты моего расследования. Я действительно слишком задержался в этом мерзком городишке. Я помог Толику запихать его добро в багажник, и мы тронулись в путь. Уже издалека я увидел на пустыре, огороженное желтыми лентами место преступления, машину участкового с мигалкой и карету скорой помощи. Толик начал деловито расставлять свое барахло, чтобы сфотографировать жертву с самой выгодной позиции. Я подошел ближе и замер в изумлении. Передо мной на земле в луже крови лежал Рындин. Горло было растерзано до такой степени, что голова держалась буквально на тонкой ниточке, на месте сердца огромная дыра. Моя война с Рындиным закончилась навсегда. Но почему-то я не ощутил радости, скорее жалость и сожаление. Толик, несмотря на свою комплекцию, резво бегал вокруг, переставлял зонтики, перетаскивая фон на стойках, примерялся к месту съемки. Майор Лесной стоял рядом с ограждением и меланхолично курил.