Ирвин Шоу - Ночной портье

– Полагаюсь на ваш вкус.

– Я люблю подрумяненные. – Она положила на другую сковородку кусок масла и разбила три яйца. Движения ее были легкие и уверенные.

– Меня зовут Бренда Моррисси, – представилась она. – Мы вместе снимаем эту квартиру. Она говорила вам обо мне?

– Не помню.

– Ну, она была так занята вами, – невозмутимо заметила Бренда, наливая две чашки кофе и жестом приглашая меня сесть за стол. – Вы ведь не торопитесь, не так ли?

– Пожалуй, нет, – согласился я, усаживаясь за стол.

– И я тоже. Я работаю в картинной галерее, а до одиннадцати утра никто не спешит покупать картины. Замечательная работа, правда? Кстати, Эвелин позабыла сказать мне, как вас зовут.

Я представился.

– Давно вы знакомы с Эвелин? – спросила она, одной рукой встряхивая сковородку с яичницей, а другой закладывая нарезанный хлеб в тостер.

– Откровенно говоря, – замялся я, – мы познакомились лишь вчера вечером.

– Таков наш Вашингтон, – рассмеялась Бренда. – Здесь, где только возможно, собирают голоса. Всякие голоса. А вот такие, наверно, самые приятные. Я слышала, как вы буйно наслаждались.

– Поверьте, – сказал я, краснея, – мне и в голову не пришло, что кто-то еще есть в квартире.

– Да, конечно. Я давно собираюсь купить затычки для ушей. Те, что продают для пловцов и артиллеристов. Да все забываю. А Эвелин, когда забавляется, – вся нараспашку. И я с трудом удерживаюсь от того, чтобы тут же не присоединиться к ней.

Я насупился и отвел глаза.

– Не пугайтесь, – засмеялась Бренда. – Это все же не случается. Что бы мы тут ни вытворяли, оргий мы не устраиваем. Но, если вы сегодня вечером еще будете в Вашингтоне и назовете мне отель, в котором остановились, я с удовольствием выпью с вами.

Не скрою, что я был готов поддаться искушению. Прошедшая ночь разбудила во мне долго дремавшую чувственность. Интриговало и то спокойное бесстыдство, с каким было сделано предложение. Для меня, по крайней мере, это было в новинку. Подобные вещи случались с моими друзьями (во всяком случае, они рассказывали о них), но ничего подобного со мной никогда не бывало. После того, что я уже совершил в «Святом Августине», вряд ли я мог, исходя из основ морали, отказаться переспать с подругой женщины, которая накануне спала со мной. Однако у меня неотложное дело – розыск свидетельства о рождении.

– Извините, но я сегодня уезжаю.

– Жаль, – коротко, без всякого выражения отозвалась Бренда.

– Но я вернусь, – сказал я и запнулся, вспомнив о приглашении к Хейлу на субботу вечером, – в воскресенье.

– В каком вы отеле?

Я объяснил ей.

– Возможно, позвоню вам, – пообещала Бренда. – Я и в воскресенье могу.

Когда у тебя деньги в банке, подумал я, выходя из квартиры, они даже за двести пятьдесят миль испускают непреодолимо притягательный чувственный аромат. Легко и пружинисто шагая, я спрашивал себя, как мне живется. Беззаботно, решил я. И порочно. Старомодное слово, но именно оно неизвестно откуда вдруг выплыло. Мыслимо ли прожить на свете тридцать три года и совершенно не знать, какой ты на самом деле человек?

Я всматривался в простые обыденные лица шедших по улице мужчин и женщин. Неужели и они тоже на грани преступления?

В отеле я взял напрокат машину и забрал свой бумажник, сданный на хранение. Теперь уж я чувствовал себя не в своей тарелке, если при мне не было сотенных бумажек.

Дорога на Пенсильванию была покрыта льдом, и я ехал очень осторожно. Автомобильная авария никак не входила в мои расчеты.

– Попросите, пожалуйста, мистера Генри Граймса, – сказал я девушке, ответившей на мой телефонный звонок.

Девушка поинтересовалась, кто его спрашивает. Называться мне не хотелось. И потому я просто сказал, что звонит брат… Нас, братьев, было трое, так что в какой-то степени я сохранял инкогнито.

– Кто говорит? О, неужели это ты, Дуг? Какого черта, где ты? – прогудел в трубке радостный голос брата. Он был старше меня на семь лет, росли мы вместе, но в детстве я считался надоедливым, несносным ребенком. После моего отъезда из родного города мы почти не встречались.

– Я у вас в городе. В отеле «Хилтон».

– Забирай свои вещи и кати ко мне. У меня есть свободная комната для гостей. Раньше семи утра дети тебя не разбудят, – засмеялся брат. Звуки его низкого голоса перемежались с трескотней счетных машинок. Генри работал в бухгалтерии, и неумолчное стрекотание было музыкой их рабочего дня. – Я позвоню сейчас Магде и скажу, что ты будешь к обеду.