Джеймс Паттерсон - Второй шанс

— Нет, нет, все в порядке, не волнуйся, — успокоил меня шеф. — Здесь все проверено и никаких нарушений не обнаружено. Однако есть одна странная вещь, суть которой я никак не могу понять, — загадочно промолвил он и наклонился ко мне через стол. — Судебно-медицинские эксперты извлекли из тела Кумбза девять пуль. Три были выпущены из пистолета Джейкоби, две — из пистолета Кэппи, одна — из твоего «глока» и еще две из револьвера Тома Переса из отдела по расследованию грабежей. В целом получается восемь пуль.

Траччио сделал многозначительную паузу и уставился на меня.

— А девятая пуля не подходит ни к одному из них.

— Не подходит? — опешила я.

Что за чертовщина? Комиссия исследовала оружие всех полицейских, которые были задействованы, включая и меня.

Шеф выдвинул ящик стола и вынул оттуда пакет с большой пулей, которая на первый взгляд напоминала по цвету его глаза.

— Вот посмотри, — сказал он, протягивая мне пакет. — Сороковой калибр.

Меня как будто ударило электрическим током. Сороковой калибр...

— Забавно, не правда ли? — усмехнулся Траччио. — Эта пуля не соответствует ни одному из видов оружия, использовавшихся при задержании Кумбза. Зато соответствует вот этим пулям. — Он достал из ящика стола еще один пакет, в котором находилось четыре пули. — Мы обнаружили их в стенке гаража и в стволе дерева в том самом южном районе Сан-Франциско, где ты преследовала бандитов. Линдси, тебе это о чем-нибудь говорит?

Я была настолько поражена новостью, что у меня даже рот открылся от удивления. Я живо представила сцену на ступеньках Дворца правосудия: Кумбз шел навстречу мне с пистолетом в руке, потом стал стрелять. Но секундой ранее я слышала, как кто-то выкрикнул мое имя, причем было похоже, что человек хотел предупредить меня об опасности.

А вскоре началась беспорядочная пальба, и Кумбз упал на ступеньки. Но первый выстрел прозвучал не с моей стороны, а откуда-то сзади. Да, конечно, за спиной Кумбза стоял какой-то человек, который, во-первых, предупредил меня об опасности, а во-вторых, сделал первый выстрел из револьвера сорокового калибра. А такой револьвер был у моего отца. Значит, отец находился там и спас мне жизнь. Если бы не его первый выстрел, неизвестно, что случилось бы со мной.

А еще я вспомнила, как отец стоял на пороге моей квартиры, когда я попросила его уйти. Он выглядел таким жалким, обещал, что не станет больше убегать от жизненных проблем. Значит, это он убил Кумбза.

— Ты не ответила на мой вопрос, Линдси, — напомнил Траччио.

Я не знала, как поступить. Не могла же я выдать своего отца! Хотя он, безусловно, нарушил закон и должен понести наказание. Нет, я не допущу этого. В конце концов, я раскрыла дело, и теперь Траччио избавится от гнетущей его приставки «исполняющий обязанности начальника полиции». К тому же он сам заявил, что никаких проблем в этом деле нет.

— Шеф, — решительно ответила я, — ничего не могу сказать по этому поводу.

Некоторое время Траччио стоял, покачивая папкой, затем кивнул и швырнул ее в самый нижний ящик стола.

— Ладно, забудем обо всем. Ты проделала огромную работу, Линдси, и никто не сумел бы выполнить ее лучше.

Четыре месяца спустя...

Мы собрались в церкви на Ла-Салле-Хейтс ярким и чистым мартовским вечером почти через пять месяцев после того страшного кровавого дня, когда здесь прогремели выстрелы. Следы от пуль были аккуратно закрашены, а арочное окно с некогда чудесным витражом закрыто занавеской, специально приготовленной для сегодняшнего события.

В церкви присутствовало все городское начальство с женами и детьми. Между рядами суетились телевизионщики, старательно снимая все, что могло пригодиться для вечернего выпуска новостей.

На небольшом подиуме детский хор тщательно выводил «Я улечу далеко», и их звонкие голоса гулко разносились под сводами церкви и были слышны даже во дворе. Многие прихожане прихлопывали в такт церковного гимна, а некоторые просто сидели молча, вытирая слезы.

Джилл, Клэр, Синди и я стояли в самом конце зала и с волнением слушали детей. Когда они закончили исполнять гимн, на кафедру медленно поднялся Эрон Уинслоу. Он был прекрасен в своем черном одеянии, откровенно гордился своими воспитанниками. Эрон продолжал встречаться с Синди, и мы очень радовались, что из них получилась такая замечательная и на редкость счастливая пара.

Заметив пастора, прихожане затихли. Эрон оглядел переполненную церковь, повернулся к детям и произнес: