Гат застал меня на кухне, где я ищу еду. Почти ничего нет.
— Последний раз, когда я тебя видел, снова был неоптимальным, — говорит он. — В коридоре, пару ночей назад.
— Да уж. — Мои руки трясутся.
— Извини.
— Хорошо.
— Мы можем начать сначала?
— Мы не можем начинать сначала каждый день, Гат.
— Почему нет? — Он запрыгивает на стойку. — Может, это лето вторых шансов.
— Вторых — конечно. Но дальше это становится глупым.
— Так будь просто нормальной, — говорит он, — хотя бы сегодня. Давай притворимся, что я не запутался, а ты — не злишься. Давай вести себя так, будто мы друзья, и забудем о случившемся.
Не хочу притворяться.
Не хочу быть друзьями.
Не хочу забывать. Я пытаюсь вспомнить.
— Всего на пару дней, пока наши отношения снова не нормализуются, — говорит Гат, видя мои сомнения. — Мы будем развлекаться, пока все это престанет казаться важным.
Я хочу знать все, понять все; хочу прижаться к Гату, провести руками по его телу и никогда не отпускать. Но, наверное, это единственный способ для нас начать сначала.
«Будь нормальной. Сейчас же. Потому что ты нормальная. И можешь справиться».
— Это я умею.
Я вручаю ему кулек ирисок, которые мы с дедушкой купили в Эдгартауне, его лицо проясняется при виде сладкого, и это греет мне сердце.
На следующий день мы с Миррен берем небольшую моторную лодку и отправляемся в Эдгартаун без разрешения.
Мальчики не хотят ехать. Они собираются поплавать на каяках.
Я за штурвалом, Миррен ведет рукой по воде.
На ней мало одежды: верх от купальника в ромашку и джинсовая мини-юбка. Она идет по мощеным тротуарам города, говоря о Дрейке Логгерхеде и каково было вступать с ним в «половой акт». Так она это называет; ее ощущения о произошедшем связаны с запахом роз, фейерверками и американскими горками.
Она болтает, какую одежду хочет купить для первого курса в Помоне, какие фильмы посмотреть, какие проекты воплотить этим летом: например, найти в Винъярде место, где можно покататься на лошадях, и снова начать делать мороженое. Честное слово, она болтает без умолку в течение получаса.
Завидую я ее жизни. Парень, планы, колледж в Калифорнии. Миррен отправляется в свое солнечное будущее, пока я возвращаюсь в Академию Дикинсона, где переживу еще один год снега и удушья.
У «Мурдика» я покупаю небольшой кулек ирисок, хоть со вчера еще осталось несколько штук. Мы садимся на лавочку в тени, и Миррен все болтает и болтает.
Еще одно воспоминание.
Лето-номер-пятнадцать, Миррен сидит рядом с Тафтом и Уиллом на ступеньках нашей любимой кафешки «Клэм шэк» в Эдгартауне. У мальчишек в руках пластиковые вертушки радужной окраски. Лицо Тафта в шоколадной ириске, которую он только что слопал. Мы ждали Бесс с туфлями для Миррен. Без обуви мы не могли зайти внутрь.
Ноги девочки были грязными, а ногти покрыты синим лаком.
Мы уже давно сидели, когда Гат вышел из магазина чуть дальше по улице. Под мышкой зажата стопка книг. Он быстро побежал к нам, будто бы пытаясь догнать, хоть мы просто сидели на месте.
Вдруг он резко остановился. Верхняя книга называлась «Бытие и ничто» Сартра. На тыльной стороне его ладоней все еще были написаны слова. Совет от дедушки.
Гат поклонился — неуклюже, по-дурацки — и вручил мне последнюю книгу из своей стопки: это был роман Жаклин Мориарти. Я читала ее все лето.
Я открыла титульную страницу. Она была подписана:
«Для Кади, со всем-всем-всем.
Гат».
— Я помню, как мы ждали, чтобы Бесс принесла тебе туфли и мы могли пойти в кафе, — говорю я Миррен. Она перестает балабонить и смотрит на меня с ожиданием. — Вертушки. Гат подарил мне книгу.
— Так твоя память возвращается! Это замечательно!
— Тогда тетушки ссорились из-за поместья.
Она пожимает плечами:
— Немного.
— А мы с дедушкой поспорили из-за фигурки слоновой кости.
— Да. Мы только об этом и говорили.
— Расскажи мне кое-что.
— Что?
— Почему Гат исчез после моего несчастного случая?
Миррен крутит пальцем свой локон.
— Не знаю.
— Он вернулся к Ракель?
— Не знаю.
— Мы поссорились? Я сделала что-то не так?
— Я не знаю, Кади.
— Я расстроила его пару дней назад. Потому что не знала имен прислуги. И не видела его квартиру в Нью-Йорке.
Следует тишина.
— У него есть причины, чтобы злиться на тебя, — наконец говорит сестра.
— Что я сделала?
Миррен вздыхает:
— Этого уже не исправишь.
— Почему?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу