Клайв Касслер - Шпион

— Я совершенно запуталась, — сказала она с теплой улыбкой. — Может, вы поможете мне понять. Один мужчина сказал, что океанский лайнер гораздо больше дредноута. Он сказал, что водоизмещение «Лузитании» и «Мавритании» по 44 тысячи тонн, а военного корабля «Мичиган» — всего 16 тысяч.

— Лайнеры — это плавучие отели, — презрительно ответил Лейквуд. — А дредноуты — крепости.

— Но «Лузитания» и «Мавритания» быстроходнее дредноутов. Он назвал их «борзыми»…

— Что ж, если «Лузитания» и «Мавритания» — борзые, представьте, что дредноут — волк.

Она рассмеялась.

— Я поняла. И ваша работа — дать волку зубы.

— Моя работа, — гордо поправил Лейквуд, — точить эти зубы.

Она снова рассмеялась. И коснулась его руки.

— А чем же занят капитан Фальконер?

Гровер Лейквуд тщательно обдумал ответ. Каждый может прочесть в газетах официальную точку зрения. Ежедневно печатаются статьи обо всех аспектах гонки дредноутов: от расходов до вопросов национальной гордости, от описания спусков на воду до иностранных шпионов, окружающих Бруклинскую военно-морскую верфь и выдающих себя за журналистов.

— Капитан Фальконер — главный флотский инспектор стрельбы по мишеням. Он стал специалистом по артиллерии после битвы у Сантьяго. Хотя на Кубе мы потопили все испанские корабли, частота наших попаданий составила всего два процента. Капитан Фальконер поклялся улучшить этот показатель.

Впереди показался крутой склон горы Агар.

— Смотрите, — сказала Кэтрин. — Она полностью в нашем распоряжении. Кроме нас, никого. — Они остановились у подножия холма. — Разве тот сумасшедший, который покончил с собой, взорвав рояль, не был связан с дредноутами?

— Откуда вы это узнали? — спросил Лейквуд. Флот не допустил появления в газетах статей об этой трагедии; сообщалось только о взрыве на оружейном заводе.

— В Вашингтоне все об этом говорят, — ответила Кэтрин.

— Вы там живете?

— Гощу у подруги. А вы знали погибшего?

— Да, он был хороший человек, — ответил Лейквуд, глядя вверх и определяя маршрут. — Кстати, он тоже был на том пикнике на яхте.

— Не могу поверить, что я с ним встречалась.

— Очень печальная история… Ужасная потеря.

Кэтрин Ди оказалась искусным скалолазом. Лейквуд едва поспевал за ней. Новичок в этом деле, он заметил, что руки у нее очень сильные — она могла удерживать тяжесть своего тела на одной руке. И тогда, раскачиваясь, другой рукой дотянуться до следующей опоры.

— Вы карабкаетесь, как обезьяна.

— Не лучший комплимент. — Она сделала вид, что дуется, поджидая, пока он ее догонит. — Кому польстит сходство с обезьяной?

Лейквуд почел за благо промолчать. Когда они вскарабкались на восемьдесят футов и вершины деревьев остались далеко внизу, Кэтрин вдруг начала быстро подниматься.

— Эй, где вы научились так лазить?

— Монахини в моей монастырской школе учили нас подниматься на Маттерхорн.

В этот миг руки Гровера Лейквуда были широко расставлены: он цеплялся за расселины, пытаясь нащупать опору для ноги. Кэтрин Ди была в пятнадцати футах прямо над ним. Она улыбнулась.

— Эй, мистер Лейквуд?

Он изогнул шею, чтобы видеть ее. Похоже, она держала в белых руках гигантскую черепаху. Но в это время года не может быть черепах. Это большой камень.

— Осторожней, — сказал он.

Но опоздал.

Камень выпал у нее из рук. Точнее, она выпустила его.

Исаак Белл постоянно думал о предсмертной записке Ленгнера.

Он воспользовался пропуском, полученным от морского министра, чтобы снова попасть на оружейный завод, открыл висячий замок на двери кабинета конструктора и обыскал стол Ленгнера. Стопка листков особой бумаги ручной работы, которую Ленгнер, очевидно, использовал для важной корреспонденции, соответствовала бумаге, на которой была написана записка. Рядом лежала самопишущая ручка.

Белл положил ручку в карман и заехал в химическую лабораторию, где у Ван Дорна был свой счет. Потом в такси поднялся на Капитолийский холм в Линкольн-парке, по соседству с которым расцвел жилой район: Вашингтон перемещался от реки Потомак, которая в летнюю жару начинала дурно пахнуть, вверх по холму.

Дом Ленгнера Белл нашел через улицу от парка. Это был двухэтажный кирпичный дом с зелеными ставнями, небольшой двор был обнесен чугунной изгородью. Аудитор Ван Дорна проверил финансовые дела Ленгнера и не нашел никаких посторонних источников дохода. Новый дом Ленгнер мог купить на свое заводское жалованье; как отметил аудитор, это жалованье было не меньше, чем на высших управляющих должностях в частной промышленности.