Харлан Кобен - Шесть лет

Я разглядывал его лицо, как будто оно могло дать мне ответы. Но не было никаких ответов. Я просмотрел другие ежегодники. Больше нечего было изучать. Я просмотрел страницы, посвящённые факультету политологии, и остановился на групповой фотографии перед Кларк Хаусом. На ней был весь профессорский состав и вспомогательный персонал. Профессор Клейнер стоял рядом с деканом факультета Малкольмом Юмом. Улыбки на фотографии были расслабленными, более естественными. Миссис Динсмор выглядела абсолютно так же, как будто ей сто лет.

Подождите. Миссис Динсмор…

Я спрятал один ежегодник под мышку и поспешил в Кларк Хаус. Это было нерабочее время, но миссис Динсмор жила в офисе. Да, я был подозреваемым и должен был держаться подальше от кампуса, но я сомневался, что полиция кампуса откроет огонь. Так что я прошёл через двор, где прогуливались студенты, с книгой, которую стащил из библиотеки. Посмотрите на меня, я хожу по грани.

Я вспомнил тот день шесть лет назад, когда гулял здесь с Натали. Почему она не сказала ничего? Были ли какие-нибудь признаки? Стала ли она тише или замедлила шаг? Не помню. Помню только, что болтал о кампусе, как какой-нибудь первокурсник, перебравший Ред Булла.

Миссис Динсмор посмотрела на меня поверх очков для чтения.

— Я думала, что вы уехали.

— Возможно, физически, но сердцем я всегда с вами.

Она закатила глаза.

— Чего вы хотите?

Я положил перед ней ежегодник и открыл его на групповой фотографии. Я показал на отца Натали.

— Вы помните профессора Аарона Клейнера?

Миссис Динсмор молчала некоторое время. Очки для чтения крепились к цепочке вокруг её шеи. Она сняла их, протёрла дрожащими руками и снова надела. Её лицо было по-прежнему каменным.

— Я помню его, — сказала она тихо. — Почему вы спрашиваете?

— Вы знаете, почему его уволили?

Она посмотрела на меня.

— Кто сказал, что его уволили?

— Или почему он уволился? Можете ли вы что-нибудь рассказать о том, что случилось с ним?

— Его уже нет здесь двадцать пять лет. Вам, наверное, было десять лет, когда он ушёл.

— Знаю.

— Так почему вы спрашиваете?

Я даже не знал, как увильнуть от этого вопроса.

— Вы помните его детей?

— Девочки. Натали и Джули.

Даже без запинки. Это меня удивило.

— Вы помните их имена?

— Что такое с ними?

— Шесть лет назад я познакомился с Натали в усадьбе в Вермонте. Мы были влюблены.

Миссис Динсмор ждала, пока я скажу больше.

— Знаю, что это звучит безумно, но я пытаюсь найти её. Думаю, она может быть в опасности, и, возможно, это как-то связано с её отцом.

Миссис Динсмор смотрела на меня одну-две секунды. Потом сняла очки и опустила их на грудь.

— Он был хорошим преподавателем. Вам бы он понравился. Его уроки были живыми. Он умел зарядить энергией студентов.

Её глаза вернулись к фотографии в ежегоднике.

— В наши дни некоторые преподаватели работали дежурными по общежитию. Аарон Клейнер был одним из них. Он с семьёй жил на нижнем этаже общежития Тингли. Студенты любили их. Помню, однажды студенты сложились и купили качели для девочек. Они собирали их всё субботнее утро во дворе за Праттом.

Её взгляд стал тоскливым.

— Натали была очаровательной маленькой девочкой. Как она теперь выглядит?

— Она самая красивая женщина в мире.

Миссис Динсмор криво улыбнулась мне.

— Вы романтик.

— Что с ними произошло?

— Сразу несколько событий. Ходили слухи об их браке.

— Какие слухи?

— А какие всегда ходят в студенческих городках? Маленькие дети, рассеянная жена, привлекательный мужчина на кампусе с привлекательными студентками. Я дразню вас по поводу молоденьких девушек, выстраивающихся в очередь перед вашим кабинетом, но я видела слишком много разрушенных жизней из-за соблазна.

— У него были интрижки со студентками?

— Может быть. Не знаю. Это были слухи. Вы слышали о вице-председателе Рое Гордаке?

— Я видел его имя на нескольких почётных табличках.

— Аарон Клейнер обвинил Гордака в плагиате. Обвинение так и не было предъявлено, поскольку вице-председатель — очень высокий пост. Аарон Клейнер был понижен в должности. Затем, он был вовлечён в скандал с мошенничеством.

— Профессор жульничал?

— Нет, конечно же, нет. Он выдвинул обвинение против одного или двух студентов. Я уже не помню подробности. Наверное, это и было его погибелью. Не знаю. Он начал пить. Он стал вести себя всё более и более эксцентрично. Тогда и появились слухи.