Гвидо ди Соспиро - Запретная книга

— Проезжал на поезде мимо Болоньи почти сразу после теракта.

— Ужасно!.. Впрочем, не дело здесь болтать. Может, пойдете к себе, освежитесь, а потом спуститесь и мы выпьем чего-нибудь? Скажем, через полчасика?

Лео с благодарностью принял приглашение. Он не торопился провести одинокий вечер в пустой квартире: Галилео и Гарибальди надо было забрать из кошачьей гостиницы. Приняв душ и переодевшись, Лео спустился по лестнице и вошел в здание через парадную дверь. Миссис Роулендсон сменила безупречные синие джинсы на платье из переливчатого шелка. Владелице дома было не меньше пятидесяти, но она сохранила роскошную фигуру и знала, как ее показать.

Миссис Роулендсон смешала мартини, разлила по бокалам.

— Исламисты раньше не нападали на церкви, — заметила она. — Я не религиозна, однако церкви уважаю. Жила бы в мусульманской стране, уважала бы и мечети.

С удовольствием — после целого дня в полете — погрузившись в глубокое кожаное кресло, Лео слушал хозяйку.

— Терактом в Болонье исламисты объявили войну, устроили настоящий Перл-Харбор, столкновение цивилизаций.

Лео догадался, что миссис Роулендсон цитирует бестселлер, книгу о нависшей над миром угрозе глобального конфликта между исламом и западной цивилизацией.

— А если бомбу взорвал фанатик-одиночка, действовавший самостоятельно? — предположил Лео. — «Аль-Каида» разрозненна, а этот теракт не требовал такой тщательной разработки, как угон самолетов одиннадцатого сентября…

— Вы не слышали последних новостей? Телеканал «Аль-Джазира» продемонстрировал видеозапись, на которой организация, связанная с «Аль-Каидой» и имеющая ячейки в Европе, берет на себя ответственность за взрыв. Газеты, телевидение, радио — все сообщили об этом. Лео, как вы пропустили такое? Где вы были? На Марсе?

Лео вдруг соскучился по своей пустой квартирке. Но терпение он терял редко, а потому оставался с хозяйкой вежливым и учтивым.

— Фанатик-одиночка? — решительно переспросила миссис Роулендсон. — Об этом спрашивают Криса, когда речь заходит о запрете на ношение головных платков. Но моего мужа занимают не фанатики-одиночки — их полно везде, где возможны стрельба в школах и террористы-камикадзе. Крис борется с более коварным врагом — с чужеродной ментальностью, проникшей в наше общество.

— Америка всегда была плавильным котлом, где смешивались расы и вероисповедания.

— Расизм здесь ни при чем, — сказала Мими Роулендсон, поднимая руку с длинными красными ногтями. — Криса поддерживают люди всех национальностей. Дело в тех, кто пользуется нашими свободами, но отказывается брать на себя обязательства, которые эти свободы на нас накладывают. Погодите, я налью еще. — Она сделала паузу и, наполнив бокалы, заговорила тоном настоящего политика: — Посмотрите, что творится в Западной Европе: в каждом крупном городе есть зоны, закрытые для европейцев; там бессильна даже полиция, там правит исламский закон. В шведском городе Мальме поймали воров и по велению муллы каждому отрубили правую руку. Об этом вы слышали? А в Англии, в городе Брэдфорде, нескольких женщин насмерть закидали камнями их родственники, уличив в супружеской измене. В обоих случаях власти побоялись возбудить уголовное дело. Вы хотите этого для Соединенных Штатов? Поверьте, то же самое происходит и в наших городах. Появились мусульманские гетто, где запрещены музыка и иллюстрированные журналы. Алкоголь у них тоже запрещен, хотя вместо этого имеется нечто иное. — Миссис Роулендсон залпом осушила свой коктейль и продолжила: — Вы в курсе, что рождаемость в мусульманских семьях в три раза выше, чем в семьях западного типа в Америке и Европе, вместе взятых? Мусульмане станут большинством, это лишь вопрос времени, и тогда — берегитесь! Конечно, я такого не застану, но мне не хочется, чтобы мои дети оказались под пятой законов, изобретенных средневековым фанатиком… Или погонщиком верблюдов? Ну вот, я ударилась в проповедь. Простите, Лео, мы с Крисом думаем об этом круглые сутки, семь дней в неделю. Лидеру иначе нельзя.

Лео поразился, с какой страстью Мими Роулендсон произнесла свою речь. В университете подобным образом об исламе не отзывались; напротив, акцент делался на то, чтобы наладить отношения между людьми разных вероисповеданий, проводились занятия, на которые приглашали христианского священника, раввина и имама. Политическая некорректность Мими Роулендсон задела в Лео струну сочувствия. Не желая признаться себе в этом, он попытался возразить: