Франк Тилье - Атомка

— Ну что, откроем? — Шарко показал на черную кнопку.

— Давай… Слушай, а нормальный морозильник, он какую температуру выдает?

— По-моему, минус восемнадцать… А минус шестьдесят бывает, скорее всего, где-нибудь на Северном полюсе.

Комиссар, чувствуя себя при этом не слишком уверенно, нажал кнопку. Раздался щелчок, но крышка только чуть-чуть приподнялась. Шарко снова надел перчатки и открыл ее вручную. Вырвавшееся из морозильника ледяное облако обожгло ему лицо. Он надвинул шапку пониже, спрятал лицо в шарф и склонился над морозильной камерой.

Там, внутри, лежало множество прозрачных пакетиков, очень похожих на обычные — для заморозки продуктов. Франк сунул руку внутрь, схватил первый попавшийся и быстро вытащил наружу. Стряхнул кристаллики льда с поверхности пакета и всмотрелся в крошечное содержимое:

— Что это такое?

— Похоже на кусочек кости.

Комиссар вытащил наугад еще один пакетик, в нем лежал кубик темного мяса. Потом еще один, вгляделся.

— Кровь… — сказал он Белланже.

Начальник группы, прислонившись к стене, дул на руки:

— Сейчас отправим все пакетики на анализ, пусть сделают срочно. Надо разобраться, что это такое. Потому что… блин, во что же мы опять вляпались-то!

Дом 36 по набережной Орфевр потихоньку начинал оживать.

С половины восьмого сюда слетались «жаворонки», потом подтягивались остальные, кабинеты заполнялись медленно, но верно. Шарко, чашку за чашкой, пил крепчайший кофе — он-то не прилег даже на минуту, даже домой не съездил, он предпочитал отдыху работу на адреналине, тем более что благодаря ей он не ворочался до рассвета с боку на бок, пережевывая в мыслях одно и то же и тщетно ожидая, что сон все-таки придет. Хотя, с другой стороны, кто бы мог заснуть в квартире, зная, что псих из психов обшарил ее всю до последнего уголка? Надо будет поменять замок, установить охранную сигнализацию, защититься всеми возможными способами. И непременно надо будет проследить, чтобы с Люси все было в порядке. То, что происходит, уже совершенно невыносимо!

В особняке Шеффера продолжался обыск, вот-вот должны были прибыть биологи — посмотреть, что за странные звери содержатся там в аквариумах.

В комнату группы заглянул Белланже:

— Я еду в больницу Святого Людовика: Шеффер занимает там должность заведующего отделением лучевой терапии и там его последний раз видели. Ты со мной, Франк? Есть что рассказать тебе по дороге…

Шарко медленно оделся, сил почти не осталось. Полицейские сели в служебную машину и выехали на бульвар Пале.

— Ну, во-первых, ребята обнаружили в стене одной из комнат особняка Шеффера сейф. Угадаешь, какой у него код?

— Шестьсот пятьдесят четыре слева, триста двадцать три справа, сто сорок пять слева?

— Точно. Комбинация цифр, записанная на бумажке, приклеенной к тому номеру «Фигаро», который нашли у Дюпре. Внутри оказалась папка с вырезками из газет — все статьи посвящены гипотермии. Уже установлено, что Шеффер в течение многих лет пользовался услугами «Аргуса», довольно дорогой конторы, где для него просматривали всю прессу и отмечали материалы по интересующей его теме. Что угодно: научные статьи об успехах медицины, репортажи об операциях с применением холода, заметки о зимних утопленниках, информации о метаболизме у животных… Ему хотелось быть в курсе всего, что происходило вокруг низких температур. Отдельно там были отложены четыре материала из хроники происшествий, касающиеся патологических действий Филиппа Агонла.

— Те же, что мы нашли у Кристофа Гамблена?

— Те самые. На полях одной из вырезок рукой Шеффера написано: «Анабиоз у животных? Кто толкал женщин в озеро?»

Шарко помолчал, подумал и предположил:

— Благодаря своему интересу к гипотермии и работе «Аргуса» он засек Агонла уже в начале двухтысячных. То есть с первых же его шагов.

— Да, похоже на то, хотя, может быть, он никогда и не пытался поймать серийного убийцу… Вот представь: Валери Дюпре обшаривает в отсутствие Шеффера его сейф и натыкается на эти сильно заинтриговавшие ее статьи, думает: а что привлекло в них Шеффера? — и решает доверить параллельное расследование Кристофу Гамблену. Вот так и могла начинаться его работа в архиве «Высокой трибуны»… Логично, да?

Шарко согласился.

— Потом Дассонвиль пытает журналиста, заставляет его рассказать обо всем, что тот нарыл за время расследования… Вот тогда-то Гамблен и назвал ему имя Филиппа Агонла! То самое имя, которое он пытался нацарапать на льду. — Белланже сделал паузу и продолжил: — Женщина, которая три раза в неделю приходит убираться в особняке Шеффера, сказала, что ее хозяин — порядочный бабник, он просто-таки коллекционирует женщин.