Дэниел Силва - Англичанка

— Что говорит Узи?

— Пока Контора не в силах предсказать, как отреагирует египетский лидер, если мы двинем на сектор Газа. Собственно, поэтому премьер-министр не хочет ничего предпринимать, тогда как его народ бомбят.

Габриель взглянул на экран: ракеты начинали падать. Он выключил телевизор и вывел Шамрона на террасу. Здесь было теплее, чем в Иерусалиме, а мягкий ветерок с Голанских высот выводил узоры на серебристой поверхности озера. Шамрон присел на один из стульев из кованого железа, что стояли у балюстрады, и тут же закурил вонючую сигарету. Габриель протянул ему бокал и присел рядом.

— Сердцу не помогает, — произнес Шамрон, пригубив вино, — однако глупому старику выпить приятно. Напоминает о том, на что не хватало времени в молодости: вино, дети, отдых. — Помолчав, он добавил: — Жизнь.

— Время еще есть, Ари.

— Только не надо банальностей, мальчик. Время теперь мой враг.

— Тогда зачем тратить драгоценные минуты на политику?

— Политика и национальная безопасность — разные вещи.

— Национальная безопасность — это всего лишь разновидность политики, Ари.

— А если бы тебе пришлось консультировать премьер-министра по поводу палестинской ракетной атаки?

— Пускай этим занимается Узи.

Шамрон помолчал, прежде чем сменить тему.

— Я с большим интересом следил за новостями из Лондона, — сказал он. — Кажется, твой друг Джонатан Ланкастер близок к победе.

— Он самый везучий политик на планете.

— Везение — штука полезная. Мне его никогда не хватало. Да и тебе, если уж на то пошло.

Габриель не ответил.

— Само собой, — продолжил Шамрон, — мы от души надеемся, что текущая обстановка сохранится и Ланкастера переизберут. Он станет самым просионистски настроенным политиком, после Артура Бальфура. [7] Бальфур, Артур Джеймс (1848–1930) — британский государственный деятель, участвовал в создании еврейского государства на территории Палестины (декларация Бальфура 1917 года).

— Ах ты сволочь бессовестная.

— Кто-то должен заниматься грязными делами. — Шамрон пристально взглянул на Габриеля. — Не надо было тебя отпускать на поиски Мадлен.

— Ты получил то, чего и хотел, — ответил Габриель. — Считай, поставил Ланкастера на службу Конторе. Хуже него лидера не придумаешь: он скомпрометировал себя.

— Он сам виноват, мы ни при чем.

— Твоя правда, — согласился Габриель. — Однако за все заплатила Мадлен Хэрт.

— Постарайся забыть ее.

— Не могу. Я кое-что обещал вымогателям.

— Пригрозил убить их, если они причинят ей вред?

Габриель кивнул.

— Такие угрозы — что клятвы вечной любви в пылу страсти. Их легко дают и быстро забывают.

— Не мой случай.

Шамрон задумчиво погасил сигарету.

— Ты удивляешь меня, но не Узи. Он предвидел, что ты захочешь отомстить вымогателям, и свернул дело.

— Значит, обойдусь без его помощи.

— Будешь работать один, без наших ресурсов и поддержки.

Габриель не ответил.

— А если я запрещу тебе? Послушаешь меня?

— Да, абба. [8] Папа ( ивр. ).

— Правда? — удивленно переспросил Шамрон.

Габриель кивнул в подтверждение.

— А если я разрешу охоту на этих людей, чтобы воздать им по заслугам? Что получу взамен?

— Ты везде ищешь выгоду?

— Да.

— Чего же ты хочешь?

— Сам знаешь, — сказал Шамрон и, помолчав, добавил: — Того же хочет премьер-министр.

Отпив еще вина, Шамрон закурил новую сигарету.

— Времена смутные, и ни одно действие не обходится без последствий, испытания становятся все сложней. В ближайшее время нам предстоит принять решения, которые определят: добьемся мы успеха или нет. Как можно упустить шанс повлиять на историю?

— Я уже на нее повлиял, Ари. И не один, далеко не один раз.

— Тогда отложи пистолет на полку и включи мозги, используй их против наших врагов. Укради их тайны, завербуй их шпионов и генералов. Смути врага, обмани его. Война, мальчик, это путь обмана.

Габриель молчал. Небо над Голаном с наступлением ночи становилось иссиня-черным; озера почти уже не было видно. Шамрону этот вид нравился, потому что позволял следить за далекими врагами. Габриелю вид нравился, потому что в такой же обстановке он принес Кьяре свадебную клятву. Впрочем, сейчас ему предстояло дать клятву, которая несказанно порадует старика.

— Я не собираюсь участвовать в дворцовом перевороте, — сказал наконец Габриель. — Мы с Узи разные, но прошло столько лет… мы подружились.

Умудренный опытом, Шамрон ждал. Дознаватель от Бога, молчать он умел.