Дэниел Силва - Англичанка

— Значит, нам остается одно.

— Что?

— Найти девушку.

Габриель отошел к окну и посмотрел на Храмовую гору. Он словно вновь перенесся в недра плато, на глубину ста шестидесяти семи футов — когда держал истекающего посреди святыни кровью Эли Лавона. Несколько долгих ночей провел Габриель у койки товарища, поклялся никогда больше не ступать на поле незримой битвы. Однако приехал старый друг и просит об услуге. Габриель не мог придумать, как отправить того домой с пустыми руками. Единственный сын переживших холокост евреев, он не привык разочаровывать людей. Просто так сказать «нет» Габриель не мог.

— Даже если получится разыскать девушку, — сказал он наконец, — у похитителей останется видео с признанием.

— Стоит британской розе возвратиться на родную землю, и эту запись будут рассматривать совершенно иначе.

— Только если роза Англии не решит во всем сознаться.

— Не посмеет, она верна Партии.

— Ты понятия не имеешь, через что она прошла, — возразил Габриель. — Вдруг ей промыли мозги?

— Может быть, — признал Сеймур. — Но мы опережаем события. Эта беседа окажется бессмысленной, если ты и твоя служба не возьметесь отыскать для меня Мадлен Хэрт.

— Не в моей власти предоставлять израильскую разведку в твое распоряжение, Грэм. Она в ведомстве Узи.

— Узи уже давно согласился, — невыразительно произнес Сеймур. — Как и Шамрон.

Габриель недоверчиво взглянул на него.

— Если бы Ари Шамрон не знал, ради чего я приехал, он бы меня к тебе и на милю не подпустил. Разве не так? — спросил Сеймур. — Он же трясется над тобой.

— Забавно же он надо мной трясется. Правда, когда дело касается меня, есть в Израиле еще один человек, воля которого перевешивает мнение Шамрона.

— Твоя супруга?

Габриель кивнул.

— У нас всего семь дней. Потом девушку убьют.

— Шесть дней, — поправил Сеймура Габриель. — Девушка может быть где угодно, в любой точке мира, а у нас — ни зацепки.

— Вот тут ты слегка ошибаешься.

Сеймур достал из портфеля две предоставленные Интерполом фотографии: мужчина, с которым Мадлен обедала в день своего исчезновения. Тот, чьи туфли не оставляли следов. О котором все позабыли.

— Кто это? — спросил Габриель.

— Хороший вопрос. Найдешь этого человека — найдешь, я думаю, и Мадлен Хэрт.

Забрав у Грэма Сеймура одну-единственную вещь — фотографию похищенной Мадлен Хэрт, Габриель отправился в западную часть Иерусалима, в Музей Израиля. Там, пользуясь недавно полученной привилегией, оставил машину на служебной парковке и направился к остекленному входу, миновал прозрачный вестибюль и прошел в павильон европейского искусства. В одном из углов висело девять работ импрессионистов из коллекции швейцарского банкира Августуса Рольфе; на афише был расписан долгий путь, который картины проделали из Парижа сюда: как в 1940 году их похитили нацисты и как потом их передали во владение Рольфе в обмен на услуги германской разведке. Не рассказывалось только, как Габриель вместе с дочерью банкира — известной скрипачкой Анной Рольфе — обнаружили картины в Цюрихе, в банковском хранилище и как консорциум швейцарских банкиров нанял корсиканского киллера убить их обоих.

В соседней галерее висели полотна израильских художников, в том числе три работы матери Габриеля, включая написанный по памяти «марш смерти» Аушвиц — Биркенау в январе 1945-го. Перед последним Габриель постоял некоторое время, восхищаясь мастерством матери, а после направился наружу, в сад скульптур, в дальнем конце которого располагался похожий на улей Храм Книги, хранилище Свитков Мертвого моря. Рядом стояла новейшая постройка, современное здание из стекла и стали длиной в шестьдесят локтей, шириной — в двадцать и высотой — в тридцать. Сейчас ее скрывало непрозрачное брезентовое полотно с изображением экспозиции: двадцать два столпа Первого Храма.

По обеим сторонам и у входа, что смотрел на восток, как и в Соломоновом храме, стояли вооруженные до зубов охранники. Из-за этого выставка превращалась, возможно, в самый противоречивый кураторский проект, который когда-либо видел свет. Харедим [3] Общее название ультраортодоксальных еврейских религиозных общин как в Израиле, так и за его пределами. обвинили организаторов в святотатстве, могущем привести к гибели всего иудейского государства, тогда как хранители «Купола скалы» объявили находку искусной подделкой. Великий муфтий Иерусалима написал в редакционном комментарии для «Нью-Йорк таймс»: