Деннис Лихэйн - Общак

Затем вернулся обратно в дом, прихватил из прихожей коврик и постелил его поверх мешков. Несколько секунд он созерцал плоды своих трудов, потом захлопнул багажник, задвинул под водительское сиденье чемоданчик и закрыл дверцу.

Затем он снова вошел в дом и заказал билеты на самолет.

На этот раз, когда Торрес подкатил в Пен-парке к машине без опознавательных знаков, Ромси была одна. Отчего он невольно задался вопросом, нельзя ли им, как в старые добрые времена, усесться вдвоем на заднее сиденье и притвориться, будто они в кинотеатре для автомобилистов, который был здесь когда-то, притвориться, будто они глупые дети и вся жизнь — их общая жизнь — готова расстелиться им под ноги, гладкая, не траченная оспинами неверных решений, не испорченная бородавками привычных неудач, больших и малых.

Они с Ромси снова встречались на прошлой неделе. И разумеется, к встрече их подтолкнул алкоголь. После она сказала: «Неужели это все, что я есть?»

— Для меня? Нет, детка, ты…

— Для меня, — сказала она. — Неужели это все, что я есть для себя?

Торрес не понял, какого лешего она имеет в виду, но догадался, что ничего хорошего это не сулит, поэтому был тише воды ниже травы, пока она не позвонила ему сегодня утром и не сказала: «Приезжай в Пен-парк, и пошевеливайся».

Тем временем он составлял речь, на тот случай, если у нее в глазах снова появится то самое выражение, тот безнадежный, полный ненависти к себе взгляд, обращенный в кроличью нору в центре собственного сознания.

«Детка, — скажет он, — мы и есть истинные „я“ друг друга. Потому-то и не можем расстаться. Мы смотрим друг на друга, и мы не судим. Мы не порицаем. Мы просто принимаем».

Речь звучала убедительнее, когда он придумал ее в баре накануне вечером, сидя в одиночестве и размышляя. Но он знал, что если будет смотреть Ромси в глаза, упиваясь ее взглядом, то сам по-верит в свои слова, поверит в каждое слово. И убедит ее.

Когда Торрес открыл дверцу и скользнул на пассажирское сиденье, он заметил, что Ромси красиво одета: темно-зеленое шелковое платье, черные «лодочки», черное пальто, судя по виду кашемировое.

— Выглядишь потрясающе, — сказал Торрес.

Ромси закатила глаза. Она сунула руку между сиденьями, вытащила папку и бросила ему на колени.

— История болезни Эрика Дидса. У тебя три минуты, чтобы прочитать, надеюсь, руки у тебя чистые.

Торрес показал руки, пошевелил пальцами. Ромси вынула из сумочки косметичку и стала наносить румяна на скулы, глядя в зеркало на щитке.

— Ты бы лучше читал, — заметила Ромси.

Торрес открыл папку, увидел имя, напечатанное сверху, — Дидс, Эрик, — и принялся переворачивать листы.

Ромси вытащила помаду, поднесла к губам.

Торрес, не отрывая взгляда от папки, сказал ей:

— Не надо. Детка, у тебя губы краснее заката на Ямайке и пухлее бирманского питона. Не занимайся ерундой, они великолепны.

Ромси посмотрела на него. Похоже, она была тронута. Но потом она все равно подкрасила губы. Торрес вздохнул:

— Все равно что красить «феррари» краской для пола. Между прочим, с кем ты встречаешься?

— С мужчиной.

Он перевернул страницу.

— С мужчиной. С каким мужчиной?

— С особенным мужчиной, — сказала Ромси, и было в ее голосе нечто такое, отчего Торрес поднял голову. Он впервые заметил, что Ромси выглядит не просто сексапильной, но и пышущей здоровьем. Она словно светилась изнутри, и этот свет настолько заполнял собой машину, что Торрес удивился, как это он не заметил его сразу.

— И где ты встречаешься с этим особенным мужчиной?

Ромси указала на папку:

— Читай давай. Теряешь время.

Он стал читать.

— Я серьезно, — сказал он. — Этот особенный мужчина. Он что…

Его голос сорвался. Торрес снова просмотрел страницу, где было перечислено, сколько раз Эрика Дидса сажали в тюрьму и помещали в лечебные учреждения. Он подумал, что, может быть, неправильно запомнил даты. Перевернул страницу, затем еще.

— Да будь я проклят! — воскликнул он.

— Можно подумать, что это не так. — Ромси указала на папку. — Эти сведения тебе помогли?

— Не знаю, — сказал Торрес. — Впрочем, я получил ответ на один вопрос из множества.

— Но это же хорошо?

Торрес пожал плечами:

— Ответ на один вопрос, да, зато открыл здоровенную банку с тысячей других. — Торрес закрыл папку, кровь у него заледенела, как вода в Атлантике. — Мне нужно выпить. Составишь компанию?

Ромси посмотрела на него неверящим взглядом. Она показала рукой на свою одежду, прическу, макияж: