Деннис Лихэйн - Общак

— Я звоню девятьсот одиннадцать.

— Да пожалуйста. — Эрик кивнул. — Ты оформил на него документы и все такое? Городские власти говорят, что собака должна быть зарегистрирована, с документами. А как насчет чипа?

— Чего? — спросил Боб.

— Идентификационного чипа, — сказал Эрик. — Его вживляют собакам. Песик потеряется, окажется у ветеринара, тот просканирует животное, на приборе выскочит код и все сведения о хозяине. А потом хозяин приходит с бумажкой, на которой написан штрихкод идентификационного чипа. Вот такой.

Эрик вынул из бумажника узкую полоску бумаги и показал Бобу. Со штрихкодом и всем прочим. Потом убрал обратно в бумажник.

— Боб, у тебя моя собака, — сказал Эрик.

— Это моя собака.

Эрик посмотрел Бобу в глаза и покачал головой.

Боб пронес Рокко через кухню. Открывая клетку, он ощущал у себя на спине взгляд Эрика Дидса. Боб посадил Рокко в клетку. Распрямился. Развернулся к Эрику и сказал:

— А теперь мы уходим.

— Мы?

— Да.

Эрик хлопнул ладонями по бедрам и поднялся:

— Ну, в таком случае мы уходим.

Они с Бобом прошли по темному коридору и снова оказались в прихожей.

Эрик заметил зонтик на стойке справа от входной двери. Он вынул его, глядя на Боба. Несколько раз поднял и опустил бегунок по стержню.

— Ты его бил, — снова сказал Боб, потому что это казалось важной подробностью.

— А я скажу полиции, что ты. — Эрик дергал бегунок зонта вверх и вниз, негромко хлопая куполом.

— Чего тебе надо? — спросил Боб.

В ответ на это Эрик коротко, дружески улыбнулся. Он обкрутил зонт хлястиком и застегнул. Открыл переднюю дверь. Поглядел на небо, затем на Боба.

— Сейчас солнце, но кто знает, что будет потом, — сказал он.

Выйдя на тротуар, Эрик Дидс сделал глубокий вдох и зашагал по улице под ярким солнцем, неся зонт под мышкой.

Эрик Дидс родился и получил воспитание (если это можно так назвать) в Восточном Бакингеме, затем провел за его пределами несколько лет — трудных лет, — прежде чем снова вернулся в родной дом чуть больше года назад. Те годы, что его не было, он провел в Южной Каролине.

Он поехал туда, чтобы совершить преступление, а преступление не очень-то удалось: хозяин ссудной лавки получил кровоизлияние в мозг и лишился способности разговаривать, одного из дружков Эрика подстрелили, и тот с крайне глупым видом остался лежать под весенним дождем, а Эрик с остальными подельниками отправился отсиживать три года в исправительное заведение «Брод-ривер».

Эрик не был создан для преодоления трудностей; на третий день его отсидки в столовой вспыхнул бунт, Эрик оказался посреди толпы и поднял со страху руки, а ему в ладонь тут же воткнули нож, предназначенный парню по имени Паджет Уэбстер.

Паджет был наркоторговцем, и в «Брод-ривер» его уважали. Этот Паджет стал покровителем Эрика. Даже стаскивая Эрика с матраса и засовывая ему в задницу член, размером и твердостью напоминавший огурец, Паджет уверял Эрика, что он перед ним в долгу. Он этого не забудет. Эрик должен разыскать его, когда освободится, позвонить и получить кое-что, что поможет ему начать новую жизнь.

Паджет освободился на полгода раньше Эрика, и у того было время все обдумать. Осмыслить свою жизнь, тот извилистый путь, приведший его сюда. Его единственный товарищ в тюрьме — Уинни Кэмпбелл, который приехал с ним из Бостона и с ним же загремел на нары, — получил еще один год к сроку за то, что в столярной мастерской ударил молотком по локтю другого заключенного. Он сделал это для «арийцев», своих новых «братьев», а те в знак признательности подсадили его на героин, поэтому теперь Уинни почти не разговаривал с Эриком, болтаясь повсюду с этой шайкой скинхедов; глаза у него стали черными, как кофе, со здоровенными мешками.

В «Брод-ривер» все они были игрушками со сломанными конечностями, с закороченными проводами, с выставленными напоказ внутренностями. Даже если их и починят, вернуться в детскую им уже не светит.

Эрик понял: чтобы выжить в этом мире, ему нужно создать собственный свод правил. Законов, справедливых для него. Как-то ночью он занялся этим в камере, и утром у него был список из девяти старательно выверенных пунктов. Он записал их на бумаге, сложил лист и вышел из исправительного заведения «Брод-ривер» с этим листом в заднем кармане, потертым и разлохмаченным на сгибах, потому что он постоянно его сворачивал и разворачивал.

Через день после освобождения Эрик угнал машину. Доехал до гипермаркета «Таргет» на шоссе между штатами, украл там гавайскую рубашку, которая была ему велика на два размера, и пару рулонов клейкой ленты. Ту небольшую сумму денег, которая у него была, он берег, чтобы купить пистолет у одного парня, — имя торговца ему подсказали в «Брод-ривер». После чего он позвонил Паджету из таксофона перед мотелем в Бремете и договорился о встрече: стояла такая жара, что над черным гудроном поднимался белый пар и деревья сочились влагой.