Майкл Слэйд - Головорез

Словно пчёлы, вылетающие из улья, сиу и шайены устремились в яростную контратаку. Неистовые сиу, такие, как и Чёрный Месяц, Король Воронов и Гал – Яростный Воин полуодетые устремились из своих типи [1]на строй вооружённых длинными саблями солдат; на некоторых из них были боевые головные уборы равнинных племён, у других были перья в волосах, собранных в пучок, что означало «перерезаю глотки и снимаю скальпы», или разделённых, что указывало на то, что их владелец «перенёс много ран». Шайенские храбрецы, вроде Тупого Ножа, Плоского Бедра и Ледяного Медведя, дико вопили, чтобы заставить врага отступить, некоторые – паля из «винчестеров», другие из более старых, заряжающихся с дула ружей; кое-кто был вооружён луками со стрелами или длинными украшенными перьями копьями, а остальные размахивали двусторонними томагавками. Бешеные Лошади, сиу из племени огалалы – их лошади были украшены отрезанными пальцами, чтобы похвастаться количеством убитых врагов – галопом неслись за Кастером и его отброшенными людьми, разметая белых по склону. Среди облаков дыма, пыли и какофонии битвы Дождь-В-Лицо, Пеммикан, Хэмп и Рождённый Лаской выкрикивали боевой клич «Хока хэй!», в то время как другие улюлюкали или пронзительно свистели. Сиу, которого звали Лёгкое, скакал в вышитой бисером куртке, отороченной человеческими волосами. Санари – безлукие – дрались с бледнолицыми врукопашную, их тела были украшены талисманами, придающими силы: клювами сов, подвешенными на ремешках, или шкурами койотов.

Продвигаясь в этой мешанине из тел, выстрелов, ржущих лошадей, носящихся по полю битвы с пустыми сёдлами, прибыли Скверная Похлёбка, Приходящий Снова, Низкий Пёс, Пятнистый Орёл; в бой вступили Оперённое Ухо, Голые Рёбра, Реющий Ястреб и Железный Гром; появились Голубое Облако и Толстое Брюхо, и Человек-Который-Гуляет-Со-Своей-Собакой… бесконечная череда неистовых всадников, летящих принять участие в резне, вырезающих кавалеристов поодиночке, раненных и умирающих, молящих о пощаде. Битва превратилась теперь в беспорядочное бегство от реки вверх по склону… Прямо по направлению к гребню, где стоял Кастер… дерущиеся и падающие, вертящиеся и стреляющие во все стороны солдаты спасались бегством, в то время как преследующие их по пятам сиу окружали их.

– Играй построение! – выкрикнул Кастер.

Когда горнист не подчинился, он влепил ему пощёчину. Трубач упал на колени, истерически зарыдав.

– Какой, к чёрту, в этом толк, сэр?

– Здесь я командир! – Кастер снова его ударил. – Дуй в этот чёртов горн!

Звук горна созвал уцелевших к гребню холма. Раненые солдаты брели среди залитых кровью кустов, а мимо проносились индейские лошади, вслед за чем на белых обрушивались томагавки. Те, кто ещё оставался в сёдлах, пристреливали своих лошадей, чтобы укрыться за их трупами. Один из кавалеристов скорчил страшную гримасу, когда копьё пронзило его грудь; затем уздечка, подпруга, седло и попона сорвались с его лошади, бросив его на землю под копыта лошадей шайенов.

Пули впивались в шалфей, выбивая фонтанчики пыли. Воздух почернел от порохового дыма. Семьдесят пять обречённых на гибель людей образовали оборонительный круг, передние – став на одно колено, чтобы задние могли стрелять. Мэйзи, Слэпер, Фретт, Джирард и Эдгерли упали. Лютер Хар закричал:

– Чёрт, моё ружьё заклинило!

– И моё тоже, – выкрикнул Эдвард Годфри, и тут индейская пуля разворотила ему лицо.

Один за другим карабины «Спрингфилд» Седьмого полка замолкали. Раскалившиеся выбрасыватели заклинивало, оставляя стреляные гильзы в затворе.

– Револьверы! – заорал Кастер, когда круг разорвался. Те, кто услышал его, выхватили свои «Кольты» 45-го калибра.

На поле битвы стало теперь так дымно, что индейцы и белые вполне могли стрелять в своих собственных людей; и друзья, и враги были всего лишь тенями в клубах дыма. Седьмой полк уменьшился до двадцати солдат, всё ещё остающихся на ногах, когда несколько из них попытались прорваться с гребня. Остающиеся тут же повернули свои револьверы в сторону дезертиров.

Один из попытавшихся бежать был гражданским – Фрэнсис Паркер. Этот нервный долговязый мужчина встретился с воинской колонной незадолго до схватки. Во время безумного решения Кастера он остался сзади и оказался вовлечённым в битву только тогда, когда солдаты были отброшены назад.

Другой, лейтенант Харрингтон, отобрал лошадь у раненного. Прорвавшись сквозь сиу, он галопом поскакал в долину реки Литтл-Бигхорн. Индейцы во главе со Старым Медведем погнались за ним, но лошадь Харрингтона со страха понесла, и, казалось, ему удастся ускакать, когда неожиданно лейтенант поднял свой револьвер и выстрелил себе в голову. Он умер в соответствии с неписаным воинским кодексом: