Сергей Бакшеев - Галактика мозга

— Вот твой дом.

Антон Шувалов заметил обнулившиеся автомобильные часы.

— Полночь… Даже не помню, во сколько это произошло. Как будто в прошлой жизни… Спасибо, что подвезла.

Он собрался выходить, но женщина его удержала.

— Ты любил ее?

Всю дорогу от института они молчали, но Шувалов прекрасно понял, о ком она спрашивает.

— Не уверен, — честно признался он после нелегкого раздумья.

— Но она тебе нравилась?

— Как и всем.

— А Люда тебя выделяла. Даже после замужества.

Антон понуро пожал плечами, не зная, что сказать. Слишком много в последние часы он думал о погибшей Людмиле Вербицкой. Непрошенные воспоминания причиняли боль. Неудавшееся воскрешение повергало в пучину страдания.

Репина поправила шейный платок и продолжила:

— Когда она появилась в институте, все наши бабы померкли в мужских глазах. Чтобы хоть как-то соответствовать, я стала следить за модой, но… Тряпками не заменишь молодое тело.

— Что ты несешь, Лена. Ты идеал для любой молодой научной сотрудницы. Им до тебя…

— Десяток лет, — закончила фразу Репина и горько усмехнулась. — Не утешай. Лучше признайся: ты с ней спал?

Шувалов пристально посмотрел на Репину. В сумерках ухоженная и подтянутая тридцативосьмилетняя женщина с гордым аристократическим профилем выглядела загадочной княгиней из далекого прошлого. Смоляные волосы, постриженные под Клеопатру, подчеркивали сильный характер. Она не отводила глаз и ждала ответа. В жизни, как и в работе, нейрохирург смело резала по живому. Шувалов знал, что Репина рассталась с добрым непьющим мужем из-за того, что тот не соответствовал ее интеллектуальному уровню. Он любил футбол и «Comedy club», а она предпочитала смотреть «Что? Где? Когда?» и читать книги.

При иных обстоятельствах Антон бы отшутился, но после сегодняшней трагедии, да еще с прямолинейной Репиной, он не хотел врать.

— Один раз, — признался он и тут же поспешил оправдаться. — Но это было до ее замужества.

— Я так и думала.

— Это было наваждение. Я не смог устоять.

— Поэтому Вербицкий и сделал ей предложение. Хоть в чем-то ему хотелось тебя обойти.

— Давай не будем об этом.

— Как скажешь.

— Уже поздно. Я пойду. Завтра будет нелегкий день.

— Завтра уже наступило, Антон.

Шувалов выбрался из машины и, ссутулившись от горестных переживаний, направился к дому. На всем пути к подъезду он не слышал, чтобы заурчал двигатель автомобиля Репиной. И не видел ее по-бабьи тоскующего взгляда.

Открыв дверь в квартиру, Шувалов заметил свет в конце коридора.

Жена сидела на кухне лицом к входу, оперев подбородок на сжатые кулаки.

— А позвонить мы не можем? Разучились. — По язвительному тону и форме обращения Антон понял, что Ольга на взводе.

— Извини, столько навалилось.

— Как чужих жен спасать, он герой! А о нас ты подумал? Я выпила вина и вынуждена вести машину с ребенком! С твоим, между прочим, ребенком. А ты даже не позвонил, не поинтересовался, добрались ли мы до дома или лежим в кювете! Тебе наплевать на семью!

— Оля, успокойся. Разбудишь Сашу.

— Вспомнил. Ты хоть знаешь, что сын в первый класс пошел, и у него большие проблемы?

— Какие проблемы?

— Над ним насмехаются мальчишки, ведь он у нас заикается. Ты это забыл?

— Я помню.

— От логопеда толку ноль. Сколько раз я тебя просила, найти серьезного врача. У тебя же есть связи.

— Я консультировался, но нужно время.

— Как Людочке стало плохо, сразу бросился. А на родного сына у него времени нет.

— Оля, успокойся. Мы оба устали, давай чай попьем.

— Я тебе не кухарка! У Людочки бы попросил. Или она тебе дает другое?

— Не говори глупости.

— Видела я, какими маслеными глазками ты облизывал ее фигуру, когда она на мостках изгибалась.

Антон включил чайник, стараясь не реагировать на выпады жены. Но Ольга не унималась. Она вскочила со стула и размахивала руками, постоянно откидывая пышные каштановые волосы с разгоряченного лица.

— Думаешь, я не знаю, что ты с ней шашни водил! Мне звонили, предупреждали.

— Кто звонил? — не выдержал Антон.

— Добренькие люди звонили. Я молчала, я терпела, но больше терпеть не буду! Я человек, а не какая-то там!

— Ольга, случилась беда. Давай поговорим завтра.

— У меня беда уже давно. Только ты этого не хочешь замечать. Завтра уйдешь, и опять до ночи. А я тут верчусь! И на работу, и в школу, и по магазинам…

Женщина заплакала, схватила кухонное полотенце и прикрыла им лицо. Вскипевший чайник отключился. Антон открыл шкафчик, звякнули чашки. Он очень хотел пить. После того, как в лаборатории появилась милиция, ему пришлось долго давать показания. Милиционеры не хотели понимать его объяснения, а когда сами устали, то все-таки отпустили, мрачно пообещав продолжение нелицеприятной беседы в другой обстановке.