Анна Старобинец - Убежище 3/9 (сборник)

То, что некоторые называли ее постель гробом, Костяной было совершенно безразлично. Она не обижалась.

Вставала она всегда очень рано. Но на следующий день после того, как она взяла к себе Мальчика, поднялась совсем ни свет ни заря. Не спалось.

Еще только-только рассвело. Она сходила к колодцу, набрала ледяной воды, умылась. Расчесала перед зеркалом редкие пепельно-седые патлы. Потом подошла к спящему Мальчику и долго смотрела на него, любовалась, улыбалась беззубым ртом.

В дверь громко постучали.

Она быстро посмотрела в глазок и открыла; скрипнули несмазанные петли. На пороге стоял, зябко поеживаясь, Бессмертный. Так рано он никогда не приходил к ней. В безжалостном утреннем освещении он казался еще более старым, чем обычно. Кожа на лице и шее была сухая и желтая, как пергамент. А огромные, набухшие мешки под глазами – того же цвета, что столетние ели, растворявшиеся на горизонте. Там, за его спиной.

– Т-с-с! – прошипела Костяная, приложив кривой ороговевший коготь к губам, – он спит. Разбудишь еще.

Она выскользнула наружу, во влажный хвойный туман, и прикрыла за собой дверь.

– Ты чего в такую рань? – спросила просто для вежливости. Она знала, зачем он пришел.

– Хочу спросить кое-что, – прошептал Бессмертный и часто-часто закивал головой. – Насчет этого… человеческого детеныша.

– Ну, валяй, спрашивай.

– Какое было предсказание?

Старуха внимательно посмотрела на него. И сквозь него – туда, на дымчато-синие ели, на темные кляксы туч, вечно заслонявшие восход. Задумчиво пососала во рту свой длинный передний зуб.

– Не томи, – почти беззвучно выдохнул Бессмертный. – Скажи. Какое было предсказание?

– Что он нас всех выпустит, – медленно произнесла она. – Что он сломает Иглу. Что он накормит Того Кто не Может Есть. И настанет конец времен.

Они стояли молча. Глядели друг на друга древними выцветшими глазами.

– Ну вот, я тебе все сказала. Хотя и не стоило бы. Ты не жалеешь, что оставил его? Ты не станешь преследовать его? Не станешь чинить нам препятствия?

Слабая улыбка чуть скривила тонкие бесцветные губы Бессмертного.

– Нет, не стану. Я очень хочу, чтобы сломалась Игла. Я устал. Я ведь так устал. Я хочу умереть.

Помолчали еще.

– Где же будете вы после конца времен? – спросил Бессмертный, просто чтобы поддержать разговор. На самом деле ему это было безразлично.

– Детеныш построит Убежище. Убежище Тридевятых. Я думаю, мы будем там.

– А ты полностью уверена в том, что говоришь? Ну то есть… это все точно?

– В общем-то, да. Я сама гадала. Я увидела это предсказание в Черном Напитке, который он выпил до своего рождения. Что может быть точнее?

Бессмертный снова улыбнулся:

– Думаю, ты права. Точнее ничего быть не может. Что ж, – он устало вздохнул и по-стариковски причмокнул, – чайком-то угостишь?

– Еще чего. Мальчишку мне разбудишь. Проснется, увидит тебя, испугается.

– А тебя увидит – не испугается?

– Хам, – дружелюбно ответила Костяная. – Ну, иди, иди… А то девицу твою – у тебя ведь наверняка там какая-нибудь фифочка заперта, да? – уведет кто-нибудь, пока тебя нет.

– Да плевать мне на это. Ты даже представить себе не можешь, – устало сказал Бессмертный, – насколько давно меня перестали интересовать… бабы.

– А я-то думала – ты у нас влюбчивый. – Костяная кокетливо подмигнула. – Зачем же ты их запираешь?

– Да я и сам не знаю. Привычка, наверное. Просто стариковская привычка… Ладно. Пойду.

XII. Путешествие

Я хожу по лесу и, кажется, что-то ищу – не помню, что. С трудом наклоняюсь, всматриваюсь в мокрую, коричневую, подгнившую траву. Потом замечаю кривую тусклую тень: кто-то стоит за деревом. Без страха и без интереса я подхожу ближе – и тогда он выскакивает мне навстречу.

– У-у-у! – он кричит и размахивает руками.

Он совсем не страшный. На нем рубаха с пестрой вышивкой «Это не зло». Он скалит гнилые зубы и смеется:

– Я просто играю. Поиграй со мной, а?

– Во что? – спрашиваю.

– В потерялки.

– Я не знаю такой игры. Как в нее играть?

– Очень просто, – он снова смеется. – Ты что-то потеряла, Маша. Ты Маша-растеряша. Что ты ищешь? Что ты потеряла?

Внезапно я понимаю, что сплю. Но это не помогает – я все равно не знаю, как мне выбраться из этого сна. И куда.

– Что ты потеряла?

– Не помню.

– А ты посмотри. Посмотри на себя повнимательней.

Вот теперь я чувствую страх. Я чувствую густой, ноющий холод где-то в центре своего тела. В своем животе.