Измайлов Андрей - Белый ферзь

Спасибо. Достаточно. Более полного анализа не требуется. Но точно, что группа крови вторая?

Обижаете, Юрий Дмитриевич! Кровь идентифицируется по двенадцати и еще трем дополнительным факторам…

Не надо. Значит, точно – вторая?

Обижаете!..

Не обижайтесь, Давид Енохович…

Группа крови, пролитой на обложку «Этики японцев», – вторая. У Инны – третья группа. Доподлинно. А(Ш) Rh+. Так что действительно кому-то из противников успела закатать, в пятак. Не ее кровь, не ее. Опять же, дубленый полупердон в тахте у Тоболина был без следов крови, чего бы не избежать, пролей ОНИ кровь Инны. Не ее кровь… Спасибо, Давид Енохович.

Ученики сэнсея могли бы сказать: «Ю-Дмич! Мы готовы, если надо…». Не надо! Отставить!

А что мог бы сказать Колчину отец Инны, Валентин Палыч Дробязго? Что новенького? «Как ты, Юра, мог допустить, чтобы с Инной случилось…», «Я беру, Юра, дело под свой контроль!», «Что тебе, Юра, удалось выяснить?!».

Вот-вот. Что Колчину удалось выяснить, это, знаете ли, касается только Колчина. Знаете ли, что ему удалось выяснить? Нет? И не знайте. Знания умножают страдания. Страдания – от бессилия. Может влиятельный Валентин Палыч повлиять на ситуацию до такой степени, чтобы четверо граждан не России получили то, что заслуживают?! То-то и оно – нет. Может Валентин Палыч скомандовать: «Эй, вы там, в Питере! А подать нам с зятем гражданина Кублановского на растерзание!». Вряд ли. Еще и потому, тем более потому вряд ли, что генерал Фима при всем своем ничтожестве (сравнимо с ниндзя-Степой) – фигура заметная, фигура, которую просто так с доски не смахнешь, ибо ненароком укусит за палец мейстера, полагающего, что он, мейстер, и разыгрывает партию, что он, мейстер, вправе жертвовать фигурой ради выигрыша. Они все там, в политике, играют в свои игры, и не исключено, для рекетмейстера Дробязго ни в коем случае нельзя отдавать ЭТУ фигуру. Да, конечно, генерал дутый, величина мнимая. Однако тут вам не косики каратэ. Колчин может себе позволить удалить Степу Еваристова за профнепригодность, ибо сам Колчин – ЮК.

А политика… Кто там у них не дутый, кто не мнимая величина? У НИХ теперь (впечатление! не утверждение!) такой принцип подбора кадров: на человека должен быть компромат, кадр с несмытым пятном в биографии – надежный кадр, он на крючке, пусть только дернется – мигом подсекут и жабрами об лед. Главный казначей Пасынков сначала забирается в администрацию Президента, ПОСЛЕ этого ему предъявляется обвинение по трем статьям УК, и дело заминается за отсутствием состава. Понял, парниша?!

Не дергайся, иначе дадим делу ход, прояви ты нелояльность… Неприличнофамильный Сосконец вообще на паях с сообщником приватизнул натихую цельный оловянный комбинат в Сибири. Все знают, пока молчат. Пока не дернется. Ну, про лучшего вояку всея Руси всех времен и народов и речи нет, ибо речь иссякла – сколько можно говорить-говорить-говорить! А импозантнейший Мущинка и вовсе подписывал назначение афериста Фимы на эхма какую должность. Чего это ты, Мущинка? He-а, пока не спрашивают, пока он не дергается…

Человек должен знать: на него кое-что есть. Служи хозяину верно-преданно, а также – хм, товарищам по работе. Ничто так не сплачивает коллектив, как перспектива совместной длительной отсидки. Федеративная Бандитская Республика. Нормальная мораль шайки…

Откуда бы Колчину знать обо всем об этом? Он ведь не интересуется политикой, он ее демонстративно игнорирует, он ее благоразумно сторонится, несмотря на неоднократные понукания тестя «давай-давай! прорвемся!». Да оттуда же! Тот же Валентин Палыч откровенничал, изображая полупьяное добродушие. Впрочем, отнюдь не обязательно иметь в тестях рекетмейстера, дабы не видеть очевидного…

Ну так вот, очевидно, что сообщи Колчин Вале Дробязго об итогах поездки в Питер, и задача Колчина скорее усложнилась бы, но не упростилась. Вдруг бы выяснилось, что генерала Фиму невозможно трогать ни под каким видом. Иначе хуже будет. Кому? Ну хотя бы Вале Дробязго – в той сложной игре, которую он ведет на верхних этажах.

Начхать Колчину на Валю Дробязго! По большому-то счету! И не страхи за Валю, коий вдруг да и спрыгнет с пути-до, выслушав зятя, утверждали Колчина в его нежелании контакта с отцом Инны. Никогда Валя и не вставал на путь-до. Ему, Вале, понятней логика не желтая, но синяя. Ближе во всяком случае. Любой серьезный политик – логичен по-синему. Каждый из них мнит себя доморощенным махапурушей: будем делать так и только так, а если кому-то при этом будет плохо, то это он просто пока не понял своего счастья – счастья для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженный… Так вот, у ЮК – своя логика, желтая, если угодно.