Андрей Троицкий - Бумер-2

Вслед за Котом в комнату вошли два дюжих контролера, встали у двери, чего-то ожидая.

Первым взял слово хозяин.

Сообщив, что согласно закону об амнистии, заключенные, не совершившие тяжких преступлений и преступлений против личности, выходят на свободу, он сделал многозначительную паузу. И добавил, что свобода — это что-то вроде аванса. И этот подарок судьбы, этот аванс еще предстоит отработать, доказав всем, и прежде всего, самому себе, что ты вышел на волю не только с чистой совестью, но и правильными мыслями. А мысли такие: никогда больше не ступать на скользкую дорожку преступности. Жить честно и воровские замашки забыть навсегда. Администрация колонии надеется, что встреча по эту строну заколюченного забора окажется последней, а пребывание на зоне стало хорошим уроком для бывшего заключенного.

Штампованные фразы, гладкие и скользкие, как обмылки, в них нет ни горошины смысла и человеческого чувства. Этими банальностями хозяин по долгу службы напутствовал большинство зэков, выходящих на волю по амнистии. Но для Кота пустые слова звучали как самая прекрасная, трогающая душу музыка, которую за всю прожитую жизнь еще не доводилось услышать.

Чугур, сидя за столом, вертел перед собой какую-то бумажку, кажется, портянку об освобождении. Пока хозяин говорил, физиономия кума оставалась напряженной. Брови нахмурены, на скулах играют желваки. Снизу вверх он пристально смотрел на Кота, словно старался угадать, о чем тот думает. Похоже, все в порядке, Кот улыбался, как идиот, и кивал головой.

Когда Ефимов выговорился, Чугур поднялся со своего места, приказал Коту подойти ближе. Неожиданно кум наклонился, выудил из-под стола початую бутылку водки и пару стаканов. Себе плеснул на донышко, Коту накатил полный аршин.

— А теперь, Костя, прими неформальные поздравления, — Кум поднял стакан. — Ну, что стоишь? Угощайся.

Кот вопросительно глянул на Ефимова, тот кивнул, мол, дают — бери. Кот поднял стакан, пригубил водку.

— Извини, я неправильно тебя назвал, Костей.

— Все правильно, гражданин начальник, — отозвался Кот. — Меня зовут Константином.

— Вот и ошибаешься, — кум, не притронувшись к водке, поставил стакан на стол, придвинул ближе к Коту бумажку. — Вот, читай. Теперь у тебя другое имя. Ты Николай Сергеевич Шубин. Вот так правильно будет.

Музыка, звучавшая в душе Кота, оборвалась. Лопнула скрипичная струна, смолкли фанфары. В следующую секунду он выплеснул водку в лицо кума. Резко сдвинул ногой стол, разделявший его и Чугура. Рванулся вперед, чтобы размазать в кровавый блин морду кума. И повис на руках наскочивших со спины прапорщиков.

Один из них борцовским приемом поставил подножку и заломил руку Кота. Второй с разворота врезал ему по затылку колотушкой, продолговатой свинцовой гирькой в кожаном чехле. Когда Кот оказался на полу, ему еще несколько раз навернули по шее и по затылку. Нацепили браслеты, выволокли в коридор и потащили вниз по лестнице к подвалу.

Оставшись в кабинете вдвоем с хозяином, кум, втащив платок, вытер лицо. Реакция Кота ему не понравилась. С покойным Колькой они были кентами. Но так случилось, что пареньку выпала плохая карта. Конечно, Кот, отсидев пару суток в кандее, остынет, придет в себя. Но выпускать этого неуправляемого сукина сына на волю нельзя. То есть, выпускать придется, но вот в живых оставлять нельзя.

— Твое мнение? — хозяин встал из-за стола, прошелся по комнате и, остановившись у окна, долго разглядывал пустой плац.

— Он себя не контролирует, — ответил Чугур. — Совсем без тормозов. А в жопе юность так и играет. Сами все видели.

— М-да, ему дают свободу, а эта тварь вырабатывает номера.

— И еще одна загвоздка: пальчики Кота есть во всех милицейских картотеках. А ведь он не остановится, когда выйдет на свободу. Не тот человек, чтобы остановиться. Грохнет кого-нибудь, оставит отпечатки. И встанет вопрос: каким это макаром зэк, скончавшийся на зоне от пневмонии, вдруг оказался живым. И продолжает беспределить? Он что, из гроба поднялся? Конечно, это гипотетический вариант. На уровне «может быть». Но все же…

— Вот и я о том же, — вздохнул хозяин.

— Вообще-то я этот вариант предусмотрел, — сказал Чугур. — Заранее предвидел. И появилась тут одна светлая мыслишка.

— Хорошо, Сережа, — хозяин поморщился, он не хотел знать всех подробностей этого дела, наверняка грязного и кровавого. — Ты уж все сам реши. Чтобы мы с тобой в дерьме по уши не оказались.