Барри Лига - Я охочусь на убийц

Переворачивать женщину оказалось делом непростым, потому что ее тело все еще находилось в процессе трупного окоченения. Как правило, оно начинается через два часа после смерти. В области лица и кистей рук оно уже имело место, поскольку там находились небольшие мышцы, и постепенно распространялось на более крупные мускулы, и так по всему телу. На это требовалось примерно двенадцать часов. Если в этом теле крупные мышцы продолжали коченеть, значит… Джаз что-то подсчитал, сопоставив с тем, что он сам наблюдал на поле, когда полицейские перемещали тело Джейн, и пришел к определенному выводу. У него получалось, что ее убили за час или два до того, как полиция прибыла на место происшествия. То есть где-то перед рассветом.

Наконец он перевернул ее на левый бок. Кожа на спине оказалась очень бледной.

Если бы ее убили прямо на поле и оставили лежать на спине, вся кровь перетекла бы сюда и к ягодицам, и они тогда бы чуточку распухли и обязательно побагровели, как и сама кожа на спине. Но кровь перетекла в какое-то другое место ее тела. А это означало, что убили ее где-то еще, а потом переместили на поле. А кровь плескалась в теле всякий раз, когда ее двигали, так же как сыплется песок, пока вы пытаетесь составить из песчинок картину.

Значит, преступник сначала убил ее… потом перенес… и уже после этого позвонил в полицию…

Это был определенно не новичок.

И при этом настоящий отморозок. Правда, признаваясь себе в самом страшном, Джаз понял, что он где-то в глубине души даже восхищался этим подонком.

«Все люди имеют значение. Люди живые. Люди имеют значение…»

Место на поле, куда сбросили Джейн, было особенным, вряд ли на него можно наткнуться случайно. Тем более когда тащишь на себе труп. Скорее всего убийца присмотрел его заранее. Имело ли оно для него какое-то значение? Почему именно это место привлекло его? Ведь перетаскивать тело было делом опасным, но также и необходимым.

«Между тобой и полицейскими должно оставаться некоторое расстояние, поэтому ты должен…»

«Да заткнись же ты, Билли!» — в отчаянии мысленно произнес Джаз.

— Ой-ой-ой, — раздался вдруг позади голос Хоуви, в котором послышался самый настоящий страх. — Джаз…

Джаз повернулся и увидел, что лицо Хоуви заливала кровь.

Какую-то долю секунды Джазу казалось, что на Хоуви напали, но потом его друг запрокинул голову и произнес:

— Только не это! Вот черт!

Хоуви дважды в неделю делали уколы для поддержания свертываемости крови, но все равно у него довольно часто шла носом кровь. На этот раз получился настоящий поток, две одинаковые струйки вытекали из носа, устремляясь к губам и подбородку. В одной руке мальчишка держал полицейский отчет, а в другой — его фотокопию. При этом он широко расставил руки, чтобы капельки крови не попали на бумагу. Джаз бросился к приятелю и подставил ему под подбородок ладонь, сложив ее лодочкой, чтобы перехватить поток крови и не дать ей капнуть на пол. Но две капельки все равно успели попасть на кафель, образовав на нем почти ровные ярко-красные кружочки.

Кровь у Хоуви казалась особенно теплой в холодном помещении морга. «Это особенное тепло», — заметил Билли, и Джаз поморщился. Потом он свободной рукой зажал другу нос, чтобы остановить кровь.

— Збасибо, — прогнусавил тот.

— Когда тебе в последний раз делали укол?

— М-м-м… В четверг.

— Наверное, это из-за холода, — предположил Джаз. — Пошли в другую комнату. Там на столе, кажется, были салфетки.

Они осторожно перешли в контору, Джаз при этом по-прежнему одной рукой держал Хоуви за нос, а другую на всякий случай не отводил от его лица, одновременно поглядывая себе под ноги. Он боялся наступить на капельки крови и размазать их по всему полу морга. Кровь всегда считалась веской уликой, и оставлять ее здесь было нельзя. Кровь, как известно, тесно связана с ДНК человека, а удалить ее полностью практически невозможно ни с какой поверхности.

«Пять литров», — пронеслось в голове Джаза. Пять литров. А достаточно потерять всего пару капель, чтобы оставить после себя неопровержимые улики. И их окажется предостаточно.

Как только они очутились в кабинете похоронного бюро, Джаз заставил Хоуви бросить документы и самому держать себя за нос. Сам Джаз прекрасно понимал, что не может больше оставаться в окровавленных перчатках. Но и оставлять их здесь в таком виде тоже казалось бессмысленным. Поэтому он решил для начала хорошенько прополоскать их. Ржаво-красная вода веселым ручейком завертелась в раковине, устремляясь в канализационное отверстие. Ее течение подействовало на Джаза гипнотически. Он мысленно вернулся в те давние времена, которые он почти не помнил, но и забыть окончательно тоже не мог. Он попал в свое собственное детство. В те времена ему тоже приходилось видеть, когда ржаво-красная вода вот так же водоворотом кружилась в раковине.