Томас Харрис - Молчание ягнят

Она шагнула чуть ближе к решетке. Волосы на руках зашевелились и встали дыбом.

— Доктор, у нас возникли серьезные проблемы по вопросам, связанным с психологией. Я хочу попросить вас помочь.

— У нас — это у отдела исследования человеческой личности в Куонтико. Значит, как я понимаю, вы работаете у Джека Кроуфорда?

— Да, все правильно.

— Можно взглянуть на ваши документы?

Кларис не ожидала такого оборота.

— Я уже показывала… в кабинете главврача.

— Вы имеете в виду Фредерика Чилтона, доктора философии?

— Да.

— А его собственные документы вы проверили?

— Нет.

— Могу вам заметить, что ученые обычно читают не очень внимательно. Кстати, вы видели там Алана? Он просто чудо, правда? С кем из них вы бы стали говорить скорее?

— Ну, вообще-то пожалуй с Аланом.

— Вы вполне можете оказаться обычным репортером, которых Чилтон пускает ко мне за деньги. Так что, по-моему, я просто обязан взглянуть на ваши документы.

— Ну, хорошо. — Она достала удостоверение.

— Я не могу читать с такого расстояния. Будьте добры, передайте его сюда.

— Не могу.

— Понятно. Запрещено.

— Да.

— Тогда попросите Барни.

Подошедший санитар решительно проговорил:

— Доктор Лектер, я передам вам удостоверение. Но если вы не возвратите его, когда я вам скажу — если нам придется тревожить людей, чтобы забрать его у вас — я очень расстроюсь. А если вы меня расстроите, вам придется постоять связанным по рукам и ногам, пока я не перестану на вас сердиться. Питание через трубку, дважды в день смена грязного белья. Ну и еще на недельку придержу вашу почту. Понятно?

— Конечно, Барни.

Поднос с удостоверением вполз в камеру. Доктор Лектер поднес документ к свету.

— Курсант? Здесь написано «курсант». Это что же, Джек Кроуфорд послал для беседы со мной курсанта? — Он постучал удостоверением по своим маленьким белым зубам и вдохнул его запах.

— Доктор Лектер, — предупредил Барни.

— Конечно-конечно. — Он положил удостоверение обратно на поднос, и Барни вытащил его наружу.

— Да, я пока еще учусь в Академии, — проговорила Кларис. — Но, по-моему, мы собираемся обсуждать не работу ФБР, а вопросы психологии. Так что думаю, вы сами сможете определить, достаточно ли я подготовлена, чтобы разговаривать с вами на эту тему.

— Хм, — пробормотал Лектер. — Довольно скользкий ответ. Барни, как ты полагаешь, мы можем предложить даме стул?

— Доктор Чилтон не давал никаких указаний насчет стула.

— А что подсказывает тебе твоя внутренняя культура и правила этикета?

— Хотите присесть? — обратился Барни к Кларис. — Где-то у нас тут должен быть один стул, но обычно он… обычно никто здесь надолго не задерживается.

Барни принес из кладовки раскладной стул и удалился.

— Итак, — начал Лектер, усевшись за стол лицом к Кларис, — что же вам сказал Миггс?

— Кто?

— Малтипл Миггс, из камеры в середине коридора. Он что-то там прошипел вам. Что он сказал?

— Он сказал: «Я чувствую, как пахнет у тебя из трусов».

— Понятно. А я не чувствую. Вы пользуетесь кремом «Эвиан» и иногда духами «Лер дю тем», но не сегодня. Сегодня вы вообще не применяли косметики. Ну и что же вы думаете о словах Миггса?

— Он слишком враждебен по непонятной для меня причине. Это очень плохо. Он враждебен по отношению к людям, поэтому и люди враждебны по отношению к нему. Получается замкнутый круг.

— А вы враждебны по отношению к нему?

— Мне жаль, что я вывела его из равновесия. А вообще он просто болтун. Что на уме, то и на языке. А как вы узнали о духах?

— Почувствовал запах из сумочки, когда вы доставали удостоверение. Кстати, у вас очень красивая сумочка.

— Спасибо.

— Взяли по такому случаю самую лучшую, да?

— Да. — Это была правда. Она решила не брать с собой обычного портфеля, а эта сумочка была лучшей из всех, что у нее имелись.

— Гораздо красивее, чем ваши туфли.

— Может, когда-нибудь подберу что-то получше.

— Не сомневаюсь.

— Это ваши рисунки развешены на стенах, доктор?

— Неужели вы думаете, ко мне приглашают сюда художников?

— Вон там, над умывальником, это что, какой-то европейский город?

— Да, Флоренция. Палаццо Веччио и Дуомо. Вид с Бельведера.

— И вы нарисовали все по памяти? Все детали?

— Память, дорогая моя Старлинг, это все, что теперь осталось у меня от реального мира.

— А там что нарисовано? Распятие? Но средний крест пуст.

— Это Голгофа после снятия с креста. Цветные мелки, фломастер, оберточная бумага. Это то, что получил вор, которому обещали все богатства рая, когда он стащит пасхального ягненка.