Джиллиан Хоффман - Возмездие

Доминик протянул руку к водолазке и натянул ее. Он молча закончил одеваться, пока Си-Джей сидела на краю кровати, все еще повернувшись к нему спиной. Дверь спальни открылась, в комнату проник свет. Доминик заговорил холодно и отстраненно:

– Нет. Не проси меня снова понять то, что я не в состоянии понять.

Забрав пистолет и ключи с кофейного столика в гостиной, он ушел.

Дверь, ведущая в кабинет, распахнулась, и судья Часкел поспешно вошел в зал. Черная мантия развевалась за его спиной.

– Всем встать! Начинается судебное заседание. Достопочтенный судья Леопольд Часкел председательствует, – объявил бейлиф Хэнк.

В зале суда воцарилась тишина, судья быстро надел очки и нахмурился, просматривая список потенциальных присяжных, который Джанин, секретарша, оставила для него на столе. Скамьи, обычно занимаемые присяжными, были пусты, как и ряды мест в зале в правой части, отделенные веревкой. Именно там усадят потенциальных присяжных во время процедуры выбора. Любопытные и, конечно, представители СМИ занимали ряды слева. Было десять минут десятого, 18 декабря, понедельник.

– Доброе утро всем. Простите за опоздание. Я присутствовал на праздничном завтраке для судей, который не мог пропустить. Уже ведь начался рождественский сезон. – Судья поверх очков посмотрел вниз со своего возвышения – туда, где за своим столом сидела Джанин, прямо перед судейским местом. – Хотя рождественский сезон и начался, я все равно попросил бы не надевать головных уборов, пока идет заседание суда, Джанин. – Он имел в виду остроконечную красно-белую шапку Санта-Клауса на голове секретарши. Она быстро сняла ее. Судья откашлялся. – Сегодня мы собрались для слушания дела по обвинению... – начал он, потом резко замолчал и обвел глазами зал. – А где подсудимый? – нахмурившись, спросил он.

– Его ведут из тюрьмы. Прямо сейчас, – ответил Хэнк.

– А почему он еще не в зале? Я же сказал в девять, Хэнк. Не в девять пятнадцать. Опаздывать дозволяется только судье.

– Да, ваша честь, но, похоже, он сегодня с утра заставил охрану поволноваться, – пояснил Хэнк. – Не желал выполнять требования.

Явно раздраженный, судья Часкел покачал головой:

– Я не хочу, чтобы конвоиры заводили обвиняемого перед собравшимися потенциальными присяжными. Не нужно им на это смотреть. Попридержите их и не пускайте в зал, пока его не доставят. Сколько потенциальных присяжных ждут внизу, Хэнк?

– Двести.

– Двести? Это перед праздниками? Очень хорошо. Давайте начнем с первых пятидесяти и посмотрим, как пойдет дело. И я хочу поговорить с мистером Бантлингом перед тем, как мы начнем работу с потенциальными присяжными. – Он посмотрел на Лурдес поверх очков. – Мисс Рубио, ваш подзащитный зарабатывает репутацию любителя создавать проблемы как в зале суда, так и за его пределами.

Лурдес выглядела смущенной, словно поведение подзащитного было ее виной. На прошлой неделе, на совещании о состоянии дел, Си-Джей впервые увидела ее после Хэллоуина и, как и в тот день в кабинете судьи, обратила внимание, что Лурдес отводит взгляд.

– Простите, ваша честь, – начала Лурдес, но ее перебил довольно громкий звук открывающейся двери, которая вела к скамьям присяжных.

Три мощных конвоира вошли в зал, ведя Уильяма Бантлинга, скованного наручниками и кандалами. Он был одет в дорогой черный итальянский костюм и белую рубашку со светло-серым шелковым галстуком, тоже явно дорогим и фирменным. Несмотря на то что Бантлинг потерял, на взгляд Си-Джей, около двадцати фунтов, выглядел он неплохо, если не считать левую сторону лица, красную и поцарапанную. Конвоиры усадили его рядом с Лурдес, которая, как заметила Си-Джей, слегка отодвинула свой стул.

– Не снимайте пока наручники, господа. Мне нужно сказать пару слов мистеру Бантлингу, – суровым голосом объявил судья. – Почему его привели так поздно?

– Он устроил скандал, ваша честь, – ответил один из конвоиров. – Начал ругаться и кричать, заявляя, что не пойдет в зал суда без всех драгоценностей, в которых его арестовали. Назвал нас шайкой воров. Нам пришлось применить силу, чтобы вывести его из камеры.

– Почему он не может надеть все драгоценности?

– Таковы требования в целях безопасности.

– Часы угрожают безопасности? Давайте не доходить до абсурда. Я позволяю ему надевать драгоценности в зал суда. – Судья Часкел прищурился и посмотрел на Бантлинга: – А теперь послушайте меня, мистер Бантлинг. Я видел ваши срывы в этом зале суда и слышал о том, что вы выкидывали в других местах, и предупреждаю вас здесь и сейчас, что не потерплю подобного и вообще не отличаюсь терпением. Три выходки – и больше с вами никто церемониться не будет. Вы уже устроили две. Если возникнет необходимость, то я прикажу вас связать, вставить вам в рот кляп и приводить вас сюда каждый день в красном комбинезоне. Вы меня поняли?