Джиллиан Хоффман - Возмездие

Как раз вчера она оставила несколько постиранных вещей в сушилке, а сама отправилась в квартиру за двадцатипятицентовыми монетами, которых не хватило, и проходила мимо Марвина. Он снова притворялся, будто поливает цветы. Когда Хлоя позднее принесла выстиранные вещи в квартиру, недоставало двух предметов нижнего белья.

А теперь ее почту фактически вскрыли и изъяли. Мысль о том, как Марвин касается ее трусиков и читает ее письма, в то время как его тучное тело возбуждается на кровати над ее головой, вызвала у Хлои тошноту. После сдачи экзамена она собиралась поискать новую квартиру, а это нелегко в Нью-Йорке. Она больше не может жить по соседству с этим ненормальным. До сегодняшнего вечера она могла бы рассматривать вариант совместного проживания у Майкла, но теперь...

Слишком много мыслей наполнили ее больную голову. Когда допускается прием большей дозы тайленола? Хлоя встала с кровати и босыми ногами прошлепала через гостиную, чтобы еще раз проверить входную дверь. Она выглянула в глазок, готовясь увидеть голого Марвина на корточках перед дверью, с чашкой кофе в одной руке и цветком в горшке – в другой. Но там никого не оказалось, холл был погружен во тьму.

Хлоя убедилась, что дверь заперта на два замка, а затем прикрепила большой кусок скотча на отверстие для писем с внутренней стороны двери, чтобы толстые пальцы Марвина не могли протиснуться достаточно далеко, расширить щель и тем самым дать ему возможность подсматривать в ее квартиру. На следующее утро она забьет щель доской и договорится с почтой – станет забирать приходящую ей корреспонденцию и журналы прямо у них.

Хлоя отправилась назад, в прохладу комнаты, и закрыла дверь в спальню. Там она быстро взглянула на потолок, чтобы удостовериться: у Марвина не появилось нового хобби – столярных работ. Она не обнаружила дыр в потолке и вообще ничего странного, еще несколько минут посмотрела телевизор, пока головная боль немного не спала. На улице прогрохотал раскат грома, мигнул свет. Буря оказалась сильной – может, сегодня ночью даже отключат электричество. Хлоя выключила телевизор и свет и удобно устроилась на кровати, слушая шум дождя, бившего в стекло. Сейчас этот шум был мягким и успокаивающим, но Хлоя знала, что вскоре небеса вновь разверзнутся. Хорошо. Может, немного посвежеет, а то в последнее время стояла страшная жара.

Она была истощена как физически, так и морально и наконец погрузилась в глубокий сон. Ей снилось что-то странное и запутанное о предстоящем экзамене, когда она услышала скрипучий приглушенный голос прямо над собой:

– Привет, Фасолька. Как там моя большая девочка в большом городе? Хочешь немного поразвлечься?

Он легко проник в квартиру через незапертое окно гостиной, на котором был сломан шпингалет. Снаружи дождь пошел стеной, и Клоун полностью промок. Поскольку шторы были задернуты, комната оказалась погружена во тьму и он ничего не видел. Однако это его не беспокоило – он прекрасно знал план квартиры. Громко тикали часы в кухне. Мужчина осторожно обошел вокруг стоявшего в гостиной приставного столика, сделанного из металла и дерева, с острыми углами, и низкого кофейного столика со стеклянной столешницей, заваленного газетами за три последних дня.

Он много раз бывал здесь раньше. Сидел в ее гостиной, читал ее газеты, журналы, касался ее учебников по праву. Он прослушивал ее телефонные сообщения, просматривал ее почту, приходящие на ее имя счета и знал, что приставной столик она приобрела в компании «Пьер уан импортс» и еще за него не заплатила. Он знал, что у нее четвертый размер одежды – она ведь такая стройная, – и касался ее платьев, ощупывал пальцами ее блузки и нюхал выстиранные вещи, слабо пахнущие «Тайдом» и «Снагглом», который смягчает ткань. Он тайно лакомился остатками пиццы из ее холодильника – ее самой любимой: с колбасой и фаршем, с большим количеством сыра. Знал, что она пользуется шампунем «Пантин» и мылом «Дайл», а также предпочитает духи «Шанель № 5». Он стоял перед зеркалом в ее ванной, отделанной в желтых и бледно-зеленых тонах, обнаженный, и натирался ее лосьоном «Фрезия», который она использовала для своего роскошного тела. И при этом представлял, что будет чувствовать, когда ее руки наконец станут ласкать его член. Он позволил запаху на протяжении нескольких дней оставаться на своем теле – этому дурманящему, постоянно напоминающему о ней запаху. Он знал, как звали ее мать до замужества – Марлен Таунсенд, и где работал ее отец – в газете в небольшом городе. Он знал все, что можно было знать о Хлое Джоанне Ларсон.