Грег Кайзер - Полночная чума

Впрочем, ответ нашелся быстро — для этого было достаточно несколько раз пристально посмотреть на ногу сержанта. Бринк тотчас все вспомнил. Он увидел раздробленную бедренную кость, из которой наружу торчал костный мозг, и обрывки бедренной мышцы, — судя по всему, снаряд вошел в мягкие ткани с задней стороны бедра. Источником кровотечения, по всей видимости, была поврежденная Profunda femoris, однако сама артерия была не видна.

Бринк положил на рану пальцы, Нолз тотчас открыл рот, скорее всего, закричал от боли, — и надавил. Если он сможет обнаружить артерию и пережать ее, то кровотечение остановится. Однако пальцы его нащупали лишь порванные мышцы и какие-то острые осколки, не то кость, не то металл. Артерия в момент повреждения ушла в глубь мягких тканей, и без щипцов ему ее никак не найти и никогда не пережать без зажима.

Нолз теперь почти не двигался. Бринк осмотрелся по сторонам, однако так и не заметил ничего такого, — даже куска бечевки, — что можно было бы использовать в качестве жгута, и лишь спустя несколько секунд вспомнил про свой брючный ремень. Кое-как ему удалось стащить его с себя и с помощью холщового ремня наложить на ногу пилота, чуть пониже таза, давящую повязку. Он затягивал ремень до тех пор, пока хватало сил, после чего перевязал концы. Узел получился дурацкий и некрасивый, но что поделать, лишь бы держался.

— С тобой все будет в порядке! — крикнул он Нолзу на ухо. Сержант посмотрел на него отсутствующим взглядом. «Парень явно меня не услышал», — подумал Бринк. Он кое-как пробрался к забрызганному кровью носу самолета и, порывшись в сумке, нашел блокнот и карандаш. Оторвав листок за листком, пока наконец не нашел чистый, он вытер карандаш о штанину, нацарапал несколько слов и сунул листок под нос Нолзу.

Сержант даже не взглянул на него. Бринк опустил блокнот и прижал палец к горлу пилота, в надежде обнаружить пульс.

Он сидел рядом с Нолзом довольно долго, однако ветер, врывавшийся в пробоины в стекле, был таким холодным и пронизывающим, что в конце концов Бринк был вынужден отползти в сторону от мертвого пилота. Он сел в стороне, весь дрожа, а тем временем вокруг него творилось настоящее светопреставление.

Стоя под крылом самолета, Бринк впервые за десять часов поднял руки над головой и потянулся. Затекшие мышцы тотчас дали о себе знать. Он повернул шею, и та тоже хрустнула.

По бетону пролегли длинные тени, солнце уже почти спряталось за деревья на дальнем конце аэродрома. Он посмотрел на часы. Девятый час вечера.

Бринк потрогал пластырь у себя над правым глазом, там, где стекло оставило короткую, неглубокую царапину. Кровь перестала сочиться еще несколько часов назад, когда он залепил ранку куском пластыря из аптечки. А вот мертвый Нолз никак не хотел покидать его, равно как свист и завывание врывавшегося в кабину ветра, разносившего по всему самолету запах крови.

По летному полю к нему шагал высокий человек. Доктор Пол Чайлдесс протянул ему руку и застыл на месте как вкопанный.

— Фрэнк, что случилось?

Бринк машинально пожал ему руку. Рукопожатие было сухим и легким, типично британским.

— Ты ранен? — поинтересовался Чайлдесс.

Бринк повернул голову и посмотрел на самолет. После того как он сам выбрался наружу, пара техников уже залезли сквозь люк в его брюхо и выбрались обратно, таща за собой в одеяле увесистый груз.

— Что случилось? — повторил вопрос Чайлдесс.

Бринк покачал головой. Наверно, в эти минуты он являл собой кошмарное зрелище — с ног до головы забрызганный кровью мертвого пилота. Бринк провел пальцем по щеке и посмотрел на забившуюся под ноготь коричневую грязь.

— Мы с ним разговаривали про бейсбол, а в следующее мгновение его убили, — ответил он. Вдаваться в подробности не было сил.

Лысоватый англичанин взял Бринка под локоть и повел к ожидавшему их автомобилю. «Додж», когда-то американский, а теперь британский. Бринк это понял с первого взгляда: сейчас машина была синей, но на переднем крыле, когда ее перекрашивали, случайно осталось незакрашенное зеленое пятно.

— Погодите, — произнес Бринк и, высвободив локоть, подошел к техникам, что тащили одеяло. Он велел им опустить Нолза на землю, и они выполнили его приказ, потому что у него на грязном воротнике имелись капитанские знаки различия. Бринк открыл одеяло — ему срочно требовался ремень, чтобы не спадали брюки, однако стоило ему дотронуться до ремня, как он понял всю смехотворность своей затеи: пальцы тотчас сделались грязными и липкими. Бринк вытер их о край одеяла, кивнул техникам и сказал, что они могут унести тело.