Валерий Кречетов - Путевой обходчик

— Да что же это… — постанывая, шептал Пахомов. — Ну давай же. Давай!

Справа послышался какой-то рокот, и рокот этот стремительно нарастал. Пахомов посветил туда фонарем и увидел приближающуюся вагонетку. Он перевел луч — по соседнему пути катилась вторая вагонетка. Обе медленно приближались к застрявшему Пахомову.

Перед глазами у старшего сержанта промелькнула вся его жизнь — скучная, однообразная, довольно непутевая. Промелькнули лица родных и знакомых, не вызвав ничего, кроме отвращения. Промелькнули лица немногочисленных любовниц, которые тоже были ему отвратительны. Лишь одно лицо вызвало в душе прилив теплых чувств. Лицо светлое, улыбчивое, доброе.

— Мама… — простонал Пахомов и потянулся за автоматом.

Еще немного, еще… Дотянулся с трудом. Выпрямился и взял автомат на изготовку. Ближайшая вагонетка неожиданно перешла на стрелке на другой путь и с грохотом пронеслась мимо.

Он вздохнул с облегчением, но в этот момент вторая вагонетка перескочила на его путь и стремительно покатилась на старшего сержанта.

— Зараза! — гаркнул Пахомов, вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. Грохот автоматной очереди потряс туннель, гулом прокатившись по всему подземелью.

Однако вагонетку это не остановило. Она неумолимо приближалась. Пахомов, обливаясь потом, снова нажал на спуск, но выстрелов не последовало. Патроны кончились. Павел отшвырнул автомат и забился, как сумасшедший, стараясь вырвать зажатую в стрелке ногу.

Когда до вагонетки оставалось не больше метра, Пахомов судорожным рывком вырвал ногу и в последний момент успел уклониться от катящейся на него груды ржавого железа. Но тут вторая вагонетка, наехавшая сзади, ударила его в спину и подмяла под себя. Хрустнули ломающиеся кости, и вагонетка, поскрипывая бортами и гремя колесами, покатилась дальше.

Старший сержант Пахомов остался лежать на рельсах.

Он был еще жив, когда из мрака выскользнул огромный силуэт, неторопливо приблизился к Пахомову и склонился над ним. Что-то холодное коснулось век Пахомова. Старший сержант попытался увернуться, отвести голову в сторону, но тело его не слушалось. Страшные железные клещи захватили его глаз и с отвратительным чавкающим звуком вырвали его из глазной впадины.

Нарастающий скрежещущий звук заставил Грома остановиться. Он зажег фальшфейер и, увидев приближающуюся вагонетку, отошел в сторону. Вагонетка пронеслась мимо. Гром проводил ее задумчивым взглядом.

«Кто на этот раз?» — подумал он, увидев, как на борту вагонетки блеснули свежие пятна крови.

По лицу Грома пробежала тень, и он тихо прошептал:

— Надеюсь, что не она.

Он прибавил шагу, пристально, до боли в глазах вглядываясь во тьму и напрягая слух. Он привык доверяться интуиции и инстинктам. До сих пор они еще ни разу его не подводили.

Как и Иркут, Гром умел чувствовать опасность — чувствовал ее нутром, кожей, даже корнями волос. Чувствовал ее, как старый опытный волк чует запах приближающегося охотника и умело и беззвучно обходит его стороной, стараясь не оставлять следов.

Интуиция не раз спасала Грому жизнь. И не ему одному. Однажды, продвигаясь с бойцами по жидкому, ощипанному подлеску, он буквально кожей почувствовал засаду. Тогда он успел положить бойцов в траву и первым открыть огонь по невидимому врагу. Короткий бой был выигран.

В другой раз Гром угадал в приближающемся к КПП микроавтобусе бомбу на колесах. Предотвратить взрыв не удалось, но товарищей он спас. И опять в последний момент. Как он чувствовал опасность, чем, каким органом? Бог весть. Объяснить это было невозможно, да Гром и не пытался.

Еще в школе он услышал строчку, которую запомнил на всю жизнь и в истинности которой не раз убеждался.

И, когда Грому приходилось что-то объяснять, он частенько цитировал эту строчку из «Гамлета», перекладывая всю ответственность на плечи славного парня по имени Уильям Шекспир.

Однако здесь, под землей, Грому пришлось иметь дело с чем-то пострашнее. Невидимый враг воевал на своей территории. Гром — на чужой. На чужой и практически неизвестной. И здесь ему могли помочь только две вещи — инстинкты и интуиция.

…Катя сидела на рельсах в полной темноте, держа голову Ольги на коленях.

— Ничего, — говорила она, поглаживая мертвую подругу по волосам. — Ничего, все еще обойдется. Нас найдут и спасут. Обязательно спасут. Гром вернется за нами. Не может не вернуться.