Стивен Кинг - Возрождение

Слушатели загомонили – чуть ли не застонали. Многие женщины плакали, как и некоторые мужчины.

— Тогда я отвернулся от Бога и проклял Его в сердце своем. Я блуждал в пустыне. О, то были Нью-Йорк и Чикаго, Талса и Джоплин, Даллас и Тихуана; то были Портленд в Мэне и Портленд в Орегоне, но все это было одно: пустыня. Я отстранился от Господа, но я не отстранялся от памяти о моей жене и сыне. Я отринул учение Иисусово, но не отринул этого.

Подняв левую руку, он продемонстрировал публике золотое кольцо, слишком широкое и толстое, чтобы быть обычным обручальным.

— Меня пытались соблазнить женщины – ведь я мужчина, и Потифарова жена всегда среди нас, – но я не поддался.

— Слава Господу! — воскликнула какая-то женщина. Она-то уж наверняка считала, что узнает Потифарову жену, если увидит, — эту похотливую шлюшку в одежде приличной матроны!

— И вот однажды, когда я устоял перед особенно сильным… особенно соблазнительным искушением… Господь послал мне видение, как Савлу по дороге в Дамаск.

— Слово Господа! — завопил мужчина, простирая руки к небу (или к своду шатра).

— Господь сказал мне, что меня ждет работа, и что работа эта — облегчать тяготы и скорби ближних. Он пришел ко мне во сне и велел надеть еще одно кольцо — символ моего венчания с учением Господним через Его Священное Слово и с учением его сына, Иисуса Христа. Я тогда жил в Финиксе и работал в безбожном ярмарочном балагане, и Господь приказал, чтобы я удалился в пустыню без воды и пищи, как ветхозаветный паломник. Он сказал мне, что в пустыне я найду кольцо, которым совершится мой второй и последний брак. Если я останусь верным этому браку, то совершу большое благо и воссоединюсь с женой и сыном на небесах, и наш истинный брак будет освящен заново Его священным троном и Его священным светом.

Снова крики и возгласы. Женщина в строгом деловом костюме, телесных чулках и стильных туфлях на низком каблуке упала на землю в проходе и заговорила на языке, казалось, полностью состоявшем из гласных. Сопровождавший ее мужчина — муж или друг — встал на колени рядом, придерживая ее голову, ласково улыбаясь и поощряя ее продолжать.

— Он не верит ни одному своему слову, — сказал я, потрясенный. — Каждое слово — ложь. Они не могут этого не видеть!

Но они не видели, а Хью меня не слышал. Он смотрел прямо перед собой, словно пригвожденный к месту. В шатре бушевали волны восторга, над которыми поднимался голос Джейкобса, перекрывая осанну благодаря силе электричества (и беспроводному микрофону).

— Я шел весь день. В зоне для пикников я нашел в мусорном ящике какие-то объедки и съел их. Я нашел возле тропы полбутылки "Кока-колы" и выпил ее. Потом Господь велел мне сойти с тропы, и хотя уже стемнело, и в этой пустыне случалось погибать и более опытным путешественникам, я послушал его.

«К этому времени ты уже, небось, дошел до пригородов, — подумал я. — Может, даже прошел полпути до Норт-Скоттсдэйла, где живут богачи».

— Ночь была темная и облачная, ни звездочки на небе. Но сразу после полуночи тучи разошлись, и луч лунного света упал на горку камней. Я подошел к ним и под ними обнаружил… вот это.

Он поднял правую руку. На среднем пальце красовалась еще одно широкое золотое кольцо. Публика разразилась аплодисментами и аллилуйями. Я пытался найти в этом какой-то смысл, но не мог. Эти люди ежедневно пользуются компьютером, чтобы общаться с друзьями и родными и быть в курсе новостей; они принимают как должное существование метеорологических спутников и трансплантации легких; они могут рассчитывать, что проживут на тридцать-сорок лет дольше своих прапрадедов. И тем не менее верят в сказочку, по сравнению с которой Санта-Клаус и Зубная фея выглядят суровым реализмом. Он скармливал им брехню, а они были в восторге. Я смутно подозревал, что он и сам в восторге, а это было еще хуже. Это был не тот человек, которого я знал в Харлоу, и не тот, который взял меня к себе в тот вечер в Талсе. Хотя, вспоминая, как он обошелся с растерянным и раздавленным горем папашей-фермером, я вынужден был признать, что этот человек тогда уже зародился в нем.

«Не знаю, ненавидит ли он этих людей, — подумал я, — но презирает, это уж точно».

А может, и нет. Может, ему просто было наплевать. На все, кроме того, что оказывалось в корзинке для пожертвований в конце шоу.

А Джейкобс тем временем продолжал свой рассказ. Оркестр начал играть на заднем плане, взвинчивая зрителей еще больше. «Госпел-Пташки» раскачивались и хлопали, и публика присоединилась к ним.