Стивен Кинг - Возрождение

Джейкобс по-прежнему кренился на правый борт, но от возбуждения, которое его так и распирало, казалось, помолодел на много лет. Его шкатулка красного дерева лежала на столике. Телевизор он выключил, зато включил ноутбук.

— Смотри, Джейми! Какая красота!

На мониторе была погодная карта НАОА. Она показывала красно-оранжевый конус, который проходил прямо над округом Касл. Согласно временной шкале, вероятность штормовой погоды достигала пика между семью и восемью вечера. Мои часы показывали четверть шестого.

— Правда же? Правда же красиво?

— Как скажете, Чарли.

— Присядь, но сначала принеси мне, пожалуйста, стакан воды. Мне надо многое тебе объяснить, и, пожалуй, сейчас самое время. Хотя скоро мы кое-куда отправимся, да. Свинтим, как говорят балаганщики. – Он хихикнул.

Я достал из бара-холодильника бутылку воды и наполнил уотерфордский стакан (для постояльцев люкса «Купер» — только самое лучшее). Отпив, Чарли довольно причмокнул губами, без чего я вполне мог обойтись. Громыхнул гром. Он обернулся на звук с улыбкой, словно в ожидании встречи со старым другом. Потом снова переключился на меня.

— Как ты знаешь, я сколотил приличное состояние, изображая пастора Дэнни. Но вместо самолетов, собачьих будок с подогревом и позолоченной сантехники я тратил свои деньги на две вещи. Во-первых, на спокойную личную жизнь – я был сыт по горло воспевающими Иисуса крикунами-язычниками. Во-вторых, на дюжину частных исследовательских фирм, самых лучших, расположенных в самых больших городах Америки. Я дал им задание обнаруживать и отслеживать людей, страдающих некоторыми болезнями. Сравнительно редкими. Всего восемь заболеваний.

— Больных? Не тех, кого вы исцелили? Мне вы говорили только о них.

— О, они отслеживали некую репрезентативную выборку исцеленных – побочные эффекты интересовали не только тебя, – но это не было их основной работой. За последние десять лет они отыскали несколько сотен подходящих мне бедолаг и регулярно сообщали мне о них. На каждого было заведено досье, и их вел Эл Стампер, когда еще работал на меня. После его ухода ими занимаюсь я. Многие из этих несчастных уже умерли; их сменили другие. Сам знаешь, что удел человеческий – болезни и горести.

Я не ответил, зато ответил гром. Небо на западе хмурилось все больше.

— По мере продвижения в моих исследованиях…

— А касались ли они книги под названием «De Vermis Mysteriis», а, Чарли?

Казалось, он испугался, но затем расслабился.

— Молодец. «De Vermis…» был не просто одним из предметов моих исследований, но их основой. Принн сошел с ума, знаешь ли. Свои дни он закончил в замке в Германии, изучая головоломную математику и поедая жуков. Отрастив жуткой длины ногти, он выдрал себе горло глубокой ночью и умер в возрасте тридцати семи лет, рисуя на полу уравнения собственной кровью.

— Серьезно?

В ответ он криво пожал плечами и криво улыбнулся.

— Кто знает? Если это правда, то история назидательная, но о таких первопроходцах, как Принн, обычно писали те, кто желал удостовериться, что больше никто не пойдет по их стопам. В основном верующий люд, представители Небесной страховой компании. Но оставим это – о Принне мы поговорим в другой раз.

«Сомневаюсь», — подумал я.

— По мере продвижения в моей работе исследователи начали процесс отсеивания. Из сотен больных были отобраны десятки. В начале этого года десятки сократились до десяти. В июне из десяти осталось три. – Он наклонился вперед. – Я искал того единственного, которого называл про себя пациентом Омега.

— Последнего кандидата на исцеление.

Это, казалось, его позабавило.

— Можно и так сказать. Почему бы и нет? И вот мы подошли к печальной истории Мэри Фэй. Я как раз успею тебе ее рассказать, а потом мы перейдем в мою мастерскую. – Он издал хриплый смешок, который напомнил мне Астрид до ее исцеления. – В мастерскую Омега, так сказать. Правда, это еще и хорошо оборудованная больничная палата.

— Под руководством медсестры Дженни.

— Дженни – настоящая находка! Руди Келли растерялся бы… или заскулил бы и убежал, словно щенок с осой в ухе.

— Рассказывайте, — сказал я. – Пора мне узнать, во что я ввязался.

Он снова подался назад.

— В семидесятых годах мужчина по имени Франклин Фэй женился на женщине по имени Дженис Шелли. Они учились в аспирантуре на кафедре английского языка в Колумбийском университете, а потом пошли в преподаватели. Франклин был публикуемым поэтом – я читал его стихи, и они весьма хороши. Со временем он мог бы стать одним из лучших. Жена его защитила диссертацию по Джеймсу Джойсу и преподавала ирландскую литературу и английский. В 1980-м у них родилась дочь.