Питер Страуб - Коко

– ...только имен сюда внесено недостаточно, – доносился откуда-то издалека голос Биверса.

В ноздри Пула забились сотни умирающих москитов, умирающие пиявки все сильнее впивались в усталые, умирающие мышцы ног Пула. Он понимал, что это неизбежно: вновь и вновь будут возвращаться они на Дальний Восток, повторяя самих себя в девятнадцать лет – испуганных, невежественных, дурашливых юнцов.

– Мэгги никогда не вернется сюда, – сказал Джимми Ла в ответ на вопрос Гарри Биверса, продолжая наливать вермут в бокал поверх кусочков льда и какой-то жидкости покрепче, которой он плеснул туда перед этим. – С нее хватит.

– Хватит этой жизни или хватит Тино? – спросил Гарри. Джимми постелил на стойку бара чистую салфетку с надписью “Сайгон” красными буквами поверх силуэта рикши, поставил на нее выпивку Биверса и едва заметным движением руки убрал старую, промокшую и истрепавшуюся салфетку.

– Тино – слишком обыкновенный для Мэгги, – сказал он, подмигнул Гарри и отступил на несколько шагов назад. Гарри оказался лицом к лицу со злобными демонами с кошачьими бакенбардами, наклеенными на зеркало за спиной Джимми, которых до этого не было видно. Эти несимпатичные лица показались Гарри Биверсу на удивление знакомыми. Он знал, что видел такие же искаженные злобой лица где-то в Первом корпусе, но никак не мог вспомнить где.

Было четыре часа, и Гарри зашел в бар, чтобы убить время до того момента, когда ему предстояло звонить своей бывшей жене. Джимми Ла занялся смешиванием какого-то слабенького коктейля для единственного, кроме Гарри, посетителя – гомика с огромным желтым чубом и накрашенными розовыми тенями веками.

Гарри крутанулся на стуле и посмотрел в сторону столовой ресторана Пумо. Она была обставлена бамбуковыми стульями и бамбуковыми столиками со стеклянными крышками. Над головой медленно вращались вентиляторы с лопастями, напоминавшими полированные коричневые весла. Белые стены были расписаны пальмовыми листьями и зелеными ветками, создавая ощущение, что Сидней Грин-стрит вот-вот войдет целиком в двери ресторана. За перегородкой в дальнем углу зала два вьетнамца в белых передниках резали овощи. За их спинами на плите готовились какие-то блюда. Еще дальше колыхалась полупрозрачная штора.

Гарри слегка наклонился, чтобы лучше видеть, и вздрогнул, как бывало каждый раз, когда он видел Винха, шеф-повара Пумо. Винх был родом из Ан-Лат, одной из деревушек, через которые прошли в свое время части Первого корпуса. Ан-Лат находилась всего в нескольких милях от Я-Тук.

Маленькая, улыбающаяся вьетнамская девочка пыталась проскользнуть через занавеску внутрь ресторана. Она почти добралась до перегородки, когда Винх все-таки схватил ее за плечо. Личико ребенка разочарованно вытянулось, дверь в кухню захлопнулась, и оттуда донеслись сердитые крики Винха по-вьетнамски.

С четкостью слуховой галлюцинации Гарри услышал за правым плечом голос М.О.Денглера, сопровождаемый отдаленными криками и орудийными залпами. Бледные лица демонов мерцали в полутьме бара. Гарри вспомнил, гце он видел их, – это были лица маленьких черноволосых женщин, бросавшихся на него с кулаками и выкрикивавших ему в лицо: “Ты – десятый, ты – десятый”.

Гарри охватило вдруг такое чувство, будто он погрузился в первозданный хаос. Он ощутил ужас, вдруг представив себе, что не существует на самом деле, как существуют другие люди вокруг него – те, кто проще относится к жизни.

Откуда-то издалека Биверс услышал собственный голос, спрашивающий, что делает в кухне ребенок.

Джимми Ла подошел поближе:

– Это Хелен, младшая дочурка Винха, – пояснил он. – Они вместе толкутся иногда на кухне. А Хелен, наверное, хотела поискать Мэгги. Они давние подружки.

– У Тино, должно быть, масса забот, – Гарри постепенно удалось взять себя в руки.

– Вы видели “Виллидж Войс”?

Биверс покачал головой. Только сейчас он заметил, что успел инстинктивно засунуть руки в карманы, чтобы не было видно, как они дрожат. Джимми поискал в стопке меню рядом с кассовым аппаратом и достал газету, которую протянул через стойку Гарри последней страницей вверх.

“Доска объявлений Войс” – прочитал Гарри над тремя колонками личных посланий самых разных видов и размеров. Два объявления были взяты в кружок.

Первое гласило: “Котик, чертовски по тебе соскучилась. Буду в среду у “Майкла Тодда” в десятом номере. Бродяжка”. Второе послание было написано заглавными буквами: “РЕШИЛА, ЧТО НЕ МОГУ РЕШИТЬ. МОЖЕТ БЫТЬ, “МАЙКЛ ТОДД”, А МОЖЕТ БЫТЬ, И НЕТ. ЛА-ЛА”.