Майкл Коннелли - Черный лед

— Какие еще варианты?

— Есть еще такой: просочились слухи о расследовании, которое затеял твой партнер по ОВР Частин. Преступники узнали об этом и, опасаясь, что он раскрутит Мура, убрали его в профилактических целях.

Шихан колебался. Для него наступил момент истины, и он растерялся. Обсуждая с Босхом расследование ОВР, Шихан неминуемо нарушил бы слишком много писаных и неписаных законов управления, что закончилось бы для него плачевно. Он запросто вылетит из ОРГУ. Как в свое время Босх.

— За такие разговоры меня могут выкинуть, — сказал он. — И кончу я в выгребной яме, как и ты.

— Вся полиция — одна большая выгребная яма, — возразил Босх, — поэтому не имеет значения, наверху ты или у самого дна. Все равно плавать приходится в дерьме.

Шихан отпил кофе.

— Месяца два назад ОВР получил сигнал, что Мур каким-то образом участвует в обороте наркотиков на Бульваре — то ли оказывает кому-то протекцию, то ли еще что, похуже. Источник не указал точно.

— Два месяца назад? — удивился Гарри. — И что, они не получили от своего источника никаких конкретных наводок? Видать, нет, раз Мур все это время продолжал работать на улице — у ОВР не хватило материалов даже на то, чтобы засадить его за канцелярскую работу.

— Гарри, не забывай: Ирвинг лично настоял на том, чтобы дело Мура расследовал Частин. Это я работаю с ним, а не он со мной, а Частин почти ничего мне не сообщает. Он поделился только известием о том, что, когда Мур исчез, их расследование еще не пережило свое младенчество — они так и топтались на месте. Частин не добыл никаких доказательств, которые подтвердили бы сигнал или опровергли его.

— А тебе известно, очень ли он старался добыть эти доказательства?

— Думаю, Частин из кожи вон лез. Он же наш лучший овээрщик, который так и рыщет — все вынюхивает, с кого бы сорвать полицейский значок. Если подобный сигнал подтвердится, то тут попахивает не просто ведомственным скандалом. Такими вещами обычно занимается штат прокурора, поэтому я и полагаю, что у Частина на это дело уже давно стоит. Просто у него ни хрена не вышло. Мур вел себя безупречно.

«Не так уж и безупречно, — подумал Босх. — К сожалению».

— Кто был этим источником? — спросил он.

— Это тебе знать не положено.

— Ты же прекрасно понимаешь, как мне это нужно. Если я стану распутывать весь клубок сам, то мне необходимо знать, кто есть кто.

Шихан снова заколебался.

— Сигнал был анонимным — просто пришло письмо, и все. Но Частин сказал, что это была жена. Он так считает. Они разругались, и она сдала Мура.

— С чего он взял?

— Его навели на это подробности, якобы приведенные в письме. Частин говорит, что такие вещи мог знать только очень близкий человек. Кстати, по его же словам, в этом нет ничего необычного: между супругами такое случается сплошь и рядом. Правда, он несколько раз упоминал о том, что не исключает фальшивку. Жена или муж вполне способны сообщить что-то не соответствующее действительности, лишь бы досадить партнеру и устроить ему неприятности на работе, особенно если светит развод. Частин долго проверял, не тот ли это случай, поскольку было известно, что Мур с супругой живут по отдельности. Миссис Мур вроде бы так и не признала, что письмо — ее рук дело, но Частин был уверен, что это она послала его. Впрочем, он ни разу подробно не объяснил, что же такого важного было в этом письме.

Босх снова подумал о Сильвии. Он был уверен, что Частин ошибся.

— Ты не разговаривал с женой? Кто сообщил ей, что все предположения насчет личности погибшего подтвердились?

— Не я. Ирвинг звонил ей вчера вечером.

— А он рассказал ей о вскрытии? О том, что это не самоубийство?

— Этого я не знаю. Мы с Ирвингом, видишь ли, пьем кофе не так часто, как с тобой, поэтому у меня нет возможности спрашивать у него все, что взбредет мне в голову.

— Еще пара вопросов, Фрэнки. Частин занимался «черным льдом»?

— Нет. Когда мы вчера получили это твое досье, он чуть не обделался, честно! Мне показалось, что он ни о чем таком и слыхом не слыхивал. Я почти обрадовался, Гарри, если, конечно, здесь уместно говорить о таких чувствах, как радость.

— По крайней мере теперь ты можешь передать ему все, что услышал от меня.

— Ничего не выйдет. Мы с тобой вообще не разговаривали. Для начала я сам попробую связать концы с концами, а уж потом, возможно, чем-то поделюсь и с ним.

Босх напряженно размышлял. Что еще он должен спросить?

— Как насчет предсмертной записки? Ведь теперь эту деталь никуда не приткнешь. Если самоубийства не было, откуда взялась записка?