Майкл Коннелли - Черный лед

Посмотрев на Сильвию, Гарри увидел, что она держится спокойно и не плачет. Кресла по обеим сторонам от нее остались пустыми — никто не сел рядом.

— Пойду туда, — сказала Тереза. — Я условилась с Диком Эбартом встретиться здесь. Он обещал назначить дату заседания Полномочной комиссии таким образом, чтобы собрать полный кворум. — Босх кивнул. Дику Эбарту, председателю окружной Полномочной комиссии с двадцатипятилетним стажем, вот-вот должно было стукнуть семьдесят. Тереза звала его своим неформальным попечителем на пути к заветной должности. — И все-таки, Гарри, — добавила она, — я хочу, чтобы наши отношения и дальше строились чисто на профессиональной основе. Поверь, я очень ценю то, что ты сегодня для меня сделал, но нам лучше сохранять дистанцию. По крайней мере в ближайшее время…

Гарри кивнул и долго смотрел, как Тереза, то и дело проваливаясь высокими каблуками в мягкий чернозем кладбища, пробирается между могилами. На мгновение ему представилась сцена сладострастного соития Терезы с престарелым главой комиссии, на чьих фото в газетах замечательнее всего выходила его морщинистая черепашья шея. Картина эта вызвала у Босха приступ отвращения, и прежде всего — к самому себе. Он постарался отогнать скверные мысли и смотрел, как Тереза, смешавшись с толпой, пожимает руки знакомым и приветливо улыбается. Она буквально на глазах превращалась в политика, ибо отныне ей и предстояло им быть, и Гарри отчего-то стало ее жаль.

До начала церемонии оставалось несколько минут, а люди все прибывали, и Гарри узнал в толпе сверкающую бритую голову Ирвина Ирвинга. Заместитель начальника полиции был в полной парадной форме, при всех регалиях. Шляпу он держал под мышкой. Ирвинг побеседовал с начальником полиции и одним из помощников мэра, поскольку мэр, как всегда, опаздывал, а потом вдруг заметил Босха и, отделившись от толпы, направился к нему. Голову он при этом держал так, словно любовался вершинами далеких гор. На Гарри Ирвинг не смотрел, пока не оказался под деревом рядом с ним.

— Детектив.

— Шеф.

— Когда вы прибыли?

— Только что.

— Не мешало бы вам побриться.

— Да.

— Ну и что нам теперь делать? Что делать?!. — Ирвинг произнес это с такой тоской и растерянностью, что Гарри не знал, отвечать ему или нет. — Знаете, детектив, когда вчера утром вы не явились ко мне в кабинет, несмотря на приказ, я решил наложить на вас взыскание по статье один восемьдесят один.

— Я так и думал, шеф. Я отстранен?

— Пока нет. Я справедливый человек, Босх, и хотел бы предварительно выслушать вас. Как мне стало известно, сегодня утром вы беседовали по телефону с временно исполняющим обязанности начальника лаборатории судебной медицины. Это верно?

Босх не собирался лгать, уверенный в том, что на этот раз у него на руках все козыри.

— Совершенно верно, шеф. Мне хотелось, чтобы она сравнила кое-какие отпечатки пальцев.

— Что же такого случилось в Мексике? Отчего вам пришла в голову эта неожиданная мысль?

— Ничего особенного — такого, о чем стоило бы рассказывать. Убежден, все это будет в сегодняшних новостях.

— Я отнюдь не имею в виду этот убогий рейд, предпринятый АКН; я говорю о Калексико Муре. Мне нужно знать, Босх, должен ли я сейчас пойти туда и остановить церемонию?

Гарри увидел, как на чисто выбритом черепе Ирвинга набухла и запульсировала синяя жилка. Через несколько секунд она исчезла так же внезапно, как и появилась.

— Ничем не могу помочь, шеф. Не я занимался расследованием обстоятельств его смерти. Кроме того, мы не одни.

Ирвинг обернулся через плечо и посмотрел на собравшуюся у могилы толпу. Лейтенант Харви Паундс, также в полной парадной форме, быстро шагал к ним. Очевидно, ему не терпелось узнать, сколько дел успел раскрыть Босх и как будет выглядеть в конце года его возлюбленная статистика. Ирвинг махнул Паундсу рукой — точь-в-точь как регулировщик на перекрестке, — и лейтенант резко затормозил, потом повернулся кругом и с той же скоростью пошел в обратном направлении.

— Я пытаюсь выяснить с вами только один вопрос, детектив Босх. Похоже, мы вот-вот похороним с почестями мексиканского наркобарона, тогда как продажный полицейский останется на свободе. Вы представляете себе, какой разразится скандал, если… Черт возьми, не могу поверить, что мне приходится говорить это вслух. И кому — вам!..

— Не слишком мне доверяете, да, шеф?

— В подобных вопросах я не доверяю никому.

— Тогда вам нечего беспокоиться.