Стюарт Макбрайд - День рождения мертвецов

— Я не…

— Ты можешь спросить папу Эшли, если хочешь? Он очень милый, конечно, не такой крутой, как ты, но он в порядке, и он тебе скажет, что сначала мы сделали домашнее задание и только потом все остальное! Подожди секунду, он рядом…

Шорох, потом прокуренный голос. Олдкаслский акцент, пытается говорить пафосно. То, что Мишель называет типичным Тенненте Лагер Тори.

— Алло?

— Вы отец Эшли?

— Что-то случилось?

— Я отец Кети Хендерсон.

— Ах да, милый ребенок. Они замечательно вели себя вчера вечером. Пицца и марафон с Фредди Крюгером. Очень мило.

— Просто хотел проверить, что она хорошо себя ведет. Бы не передадите ей трубку?

— Вот она, пожалуйста.

— Видишь, папочка? Ты ведь не скажешь маме, правда? Она с ума сойдет — ты ведь знаешь, какой она бывает.

Так что выбор был небольшой — или заложить Кети, или ничего не сказать, притвориться полным идиотом, которого можно уговорить не говорить матери, что ее не было вчера вечером у меня дома.

Как будто от этого Мишель будет ненавидеть меня меньше, чем обычно.

— О’кей, но только при одном условии — ты будешь лучше вести себя с матерью. Я знаю, что временами она бывает слегка… — Закончить это предложение хорошо не получалось. — Будь хорошей девочкой, ладно? Ради меня?

— Обещаю. — И снова голос маленькой девочки: — Папуля, а мы пойдем в турпоход на пони на мой день рожденья?

Турпоход? На пони? Как я, черт возьми, должен это организовать?

— Посмотрим.

— Ой, слушай, мне пора идти. Папа Эшли подбросит нас до школы. Целую!

— Не расстраивай маму.

Я сунул мобильник в карман и повернулся к патрульной машине. Доктор Макдональд наблюдала за мной поверх края большого красного чемодана. Ее очки сидели криво, и от этого лицо казалось перекошенным. И почему все женщины в моей жизни обязательно должны быть патентованными кретинками? Как будто это у них на лбу написано.

Я сел обратно в машину.

Мы остановились у «Сколлоуэй Отель», чтобы бросить чемоданы и зарегистрироваться, потом пятиминутная поездка по темным улицам к дому на окраине города, окнами выходящему на бухту. Сад представлял собой дикую смесь разросшихся кустов и чахлых деревьев, чьи ветви цеплялись друг за друга в борьбе за пространство. Черепичная крыша поросла мхом, стены в пятнах лишайника, а оба окна на фасаде представляли собой зияющие пустоты в обрамлении осколков битого стекла.

Констебль Кларк остановился и потянул за ручной тормоз.

Я выбрался в холодное утро.

К стене сада была привинчена табличка: «Фрейберг Тауэрс». Я вошел в сад и пошел по тропинке. Ройс начал кому-то названивать:

— Сержант? Лима Один Шесть. Мы рядом с домом Форрестера. Да, похоже на то, что Берджес опять здесь был…

Я нажал на кнопку дверного звонка, и где-то далеко внутри раздалось едва слышное бряканье. Сложил руки горстью и дохнул в них, переминаясь с ноги на ногу. Нажал на кнопку еще раз.

— …оба окна выбиты… Угу… Угу… Не знаю…

Я продрался мимо кусачего скелета розового куста и через выбитое окно заглянул в гостиную. Внутри, среди обломков кофейного столика, на ковре, покрытом сверкающими стеклянными кубиками, лежал кусок шлакоблока.

— Генри?

Внутри было темно и никаких признаков жизни.

— …он об этом не заявлял? А, хорошо. У меня вообще-то в машине есть камера. И еще вы хотите, чтобы я отпечатки пальцев снял? — Констебль Кларк выразительно посмотрел в мою сторону.

Я продрался сквозь кустарник к входной двери — заперто — и пошел вдоль дома. Влажные пальцы старой лейландии вцепились в меня, пока я пробирался через заросли сорняков к высоким деревянным воротам. Петли заскрипели, когда я поднажал плечом.

Сад на заднем дворе представлял собой безумство чертополоха, щавеля и травы. Он спускался вниз по холму, и верхний его угол только что поймал первые лучи утреннего солнца. Небольшой пруд, задыхающийся от камыша, теплица без стекол и хозяйственная пристройка, явно нуждавшаяся в свежем слое краски и новой крыше.

Я стал пробираться вдоль заднего фасада здания, направляясь к окну спальни. Темно. Наверно, шторы задернуты. Кухонная дверь закрыта так же, как и входная, но…

Встал на цыпочки и стал шарить растопыренными пальцами по верхней части наличника. Есть, маленькая керамическая птичка, черная и белая краски оперения почти стерлись. Внутри ключ от дверного замка. Вытащил его и открыл кухонную дверь.

— Генри? Генри, это Эш. Эш Хендерсон. Ты где? Ты живой? Трезвый? — И только молчание в ответ от замершего дома. — Генри? Ты еще жив или замариновал себя до смерти, старый придурок?