Стюарт Макбрайд - День рождения мертвецов

Я сделал шаг вперед, схватил его за рубашку и встряхнул, ударив головой о дверь:

— Хватит выпендриваться, недомерок. Он похитил мою дочь, и ее день рождения завтра, и я готов оторвать твою долбаную башку, если мне покажется, что это поможет найти мою дочь. Это ясно?

— Рон?

— Меня заставили дать обещание…

Мы сидели в гостиной, Элли Чедвик наливала чай из красного чайника. Она была невысокой хрупкой женщиной в зеленых джинсах и розовом пушистом джемпере. Волосы у нее были зачесаны за уши, а на лице столько косметики, что она вполне могла занять место за прилавком универмага. Так что лет ей было не более тридцати.

— Мы обещали. — Рон сидел за другим концом кофейного столика, уставившись на кусок пирога.

Она поставила чайник и взяла в руки фотографию Кети:

— Это ты обещал, Рональд Чедвик, а не я. — Провела пальцем но волосам Кети. — Ваша дочь хорошенькая.

— Вообще-то она заноза в заднице… но она моя.

— Наша Бренда была такая же. Вечно у нее были какие-то неприятности.

Элли повернулась, открыла дверцу в тумбочке под телевизором, и достала небольшой альбом с фотографиями. Перелистала страницы почти до конца и положила альбом передо мной на стол. Юная девочка в очках, волосы как у мамы, улыбалась мне откуда-то с ярмарки — на заднем плане карусельные лошадки. Одной рукой обнимает худого белобрысого мальчишку с большой щербиной между передними зубами.

Я указал на фотографию:

— Так это он ее бойфренд?

— Доусон Витэкер. Живет в Ньюбридж, это, наверное, самый роскошный район в Бате. Вам следует посмотреть на дома… Самое главное, что для нее это очень неплохая партия — в семье денежки водятся, но…

— Элли, хватит! — Рон врезал рукой по столу, отчего посуда зазвенела.

— Заткнись, Рон! Господи… Ты прямо как моя мать.

— Ты представляешь, что этот ублюдок сделает с нами, когда узнает, что мы говорили с копами?

— Мне наплевать, Рон, о’кей? Меня тошнит от всего этого. Мне надоело все время трястись от страха. Надоело прятать фотографии Бренды и притворяться, что ее не существует. Она была нашей дочерью. — Элли взяла альбом, вынула фотографию с ярмарки из прозрачного пластикового конверта и протянула мне: — Она пропала за четыре дня до своего дня рождения. Затем пришла… открытка, и она была точно такая же, как в газетах.

Рон нахмурился:

— Элли, я тебя предупреждаю…

Она глубоко вздохнула:

— Он ведь именно это делает, да? Пытает их, затем убивает, а потом рассылает эти мерзкие поздравительные открытки.

— Она у вас осталась?

— Осталась, говорите? — Рон хмыкнул.

Элли покачала головой:

— Папаша Доусона пришел к нам и забрал ее. Это был всего один раз, когда мы с ним встретились. Сказал, что если мы договоримся кому-нибудь о том, что случилось, если привлечем полицию, то наш дом сожгут вместе с нами.

Рон взял с куска торта марципан:

— Не забудь сказать, что сначала нас изнасилуют, — это была самая интересная часть его обещаний, черт бы его побрал.

— Он всего лишь пытался запугать вас. — Я тоже не всегда говорил правду.

— Тогда он проделал чертовски хорошую работу, а? Он торгует наркотиками, Элли, и все время убивает людей. Вот что он делает. — Рон скатал марципан в неровный комочек. — Я не хочу, чтобы меня насиловали…

Школа представляла собой забавный набор из нескольких выстроенных из песчаника зданий на южной окраине Бата, с гербами над воротами и домом привратника. Окна как в соборе, зубчатые стены, десять или двенадцать акров парковой территории, и все это спрятано за почти трехметровой стеной. Очень импозантно. Очень эксклюзивно. И очень дорого.

Папаша Доусона Витэкера, наверное, неплохо зашибал на наркоте.

Я припарковал свой раздолбанный «рено» за линией «ренджроверов» и полноприводных «БМВ», большинство из которых, наверное, понятия не имели, что такое грязная лужа. Недалеко располагалось поле для регби, но которому туда-сюда носилась стайка ребятишек человек из тридцати, перебрасывающих друг другу мяч, как только громила в черном тренировочном костюме дул в свой свисток.

Зазвонил мобильник. Достал его, взглянул на экран: «ПАРКЕР». Нажал на кнопку:

— Что-нибудь важное?

Молчание на другом конце трубки. Потом:

— Уголек… Какая херня, чувак, я только что узнал. Ты в порядке?

— А ты как думаешь?

— Черт… Я могу чем-то помочь? Хочешь, пойду навещу Мишель или еще что-нибудь?

Наверное, кому-то следовало бы зайти.